Степана Свирого, бот-боцмана. Каждый мальчишка укажет. Да, наконец, спросите: где мол «дикая княжна» стоит, сейчас все пальцем укажут.
«Дикая княжна!» И говорят, что русский человек умеет страдать и сострадать!
Я почти бегом бежал в Матросскую слободу и при этом завидовал чайкам, которые носились над заливом. Беленький домик я увидал издали, увидал маленький садик, удостоверился, что то и другое принадлежало Степану Свирому.
Маленькое крылечко вело в домик. Я постучался, подождал. Торкнулся в дверь. Она отворилась и на меня пахнуло духами. Это её запах, запах гелиотропа.
За маленькими сенями открывалась довольно большая комната, с венецианским окном, на море. У окна, в большом вольтере, сидела княжна, в белом пеньюаре. Я вскрикнул от радости и изумления.
– Вы живы!.. Невредимы!?.
Она пристально смотрела на меня и не вдруг ответила.
– А! это вы?.. Садитесь. – И она указала на небольшой табурет подле себя.
Она была слаба и необыкновенно бледна. Её волосы, сизо-чёрные и густые были почти распущены. Все движения медленны и ленивы; а глаза, эти большие, жгучие глаза как будто сузились, померкли и ушли внутрь. Она говорила слабо, нехотя.
– Садитесь… – повторила она, видя, что я не двигаюсь и смотрю на неё с состраданием.
– Княжна!.. Я так рад, что вы… не погибли… Я считал вас погибшей…
Она тихо повертела головой.
– Нет!.. Я не погибну… Я застрахована…
– Как же вы добрались до дому?.. Как вы попали сюда? – продолжал я допрашивать, обтирая крупные капли пота, который выступил на лбу.
Она пожала плечами и слегка улыбнулась, как будто удивилась, что это может меня интересовать.
– Очень просто… Меня нашли на поле… Меня все здесь знают… Посадили на лошадь и привезли сюда…
– Кто?
Она опять пожала плечами.
– Не знаю кто… Какой-то знакомый офицер?.. Que sais-je?![14] – И она грустно опустила голову, закрыла глаза и замолчала.
Я посидел с полминуты и встал.
– Извините, княжна, – сказал я… – Я только на минутку забежал… интересуясь узнать… Вам надо отдохнуть, успокоиться после этой ужасной ночи.
Она вдруг подняла голову, раскрыла широко глаза и схватила меня за руку.
– Сидите!.. Я это хочу! – прошептала она повелительно… – Я теперь мёртвая и вы будете меня сторожить… Возьмите книгу и читайте надо мной… Вот там, налево на полке (она указала мне на этажерку) там стоит Шатобриан. Это годится вместо псалтыря.
Я встал, достал книгу и опять сел подле неё, не понимая что это, шутка будет или припадок помешательства.
– Читайте! – повторила она… – Мне так хорошо… – И она снова закрыла глаза и опрокинулась на кресло.
Я раскрыл книгу, где попало, и начал читать какой-то confection.[15]
Прошло минут пятнадцать, двадцать. Я читал ровно, монотонно.
Как знать?
Изделие
