style="font-size:15px;"> Последняя мысль заставила ее вздрогнуть.
«Но это неправда! Я ненавижу любовь! Я не хочу любви!»
Ей показалось, что все в ее жизни уже позади. Она навсегда останется одинокой. Останется вдовой. Такова ее судьба: вдова, связанная утраченной любовью, которую она сохранит в сердце до своего смертного часа, связанная тоской по прошлому. Она будет жить достойно. Она вырастит счастливой и красивой Онорину, свое дорогое дитя. На Островах у нее не останется времени скучать, там придется создавать новую жизнь. Она станет другом всем, особенно детям, и не предаст свою женскую судьбу, которая предназначила ее к тому, чтобы отдавать себя людям.
Что же касается Рескатора… Она не может не принимать его в расчет. На какое-то время она сумела отстранить от себя его образ, но он возвращался, неотступно возвращался к ней. Он был слишком близко.
Он больше не был мертвецом, как она считала долгое время. Его присутствие было слишком живым, осязаемым, и этого оказалось достаточно, чтобы Анжелика растерялась, не зная, как ей избежать ловушек, самая опасная из которых, казалось, находится в ней самой. К счастью, она теперь знает, почему пылает ее сердце, почему так разыгралось воображение. Какое-то неуловимое сходство в поведении, в манерах с тем, кого она когда-то так любила, постепенно заворожило ее. Но она не позволит хозяину «Голдсборо» сделать ее своей игрушкой.
Сон уже одолевал ее… «Да и нет никакого сходства, – твердила она себе, засыпая, – кроме… чего? Надо при первой же возможности внимательно приглядеться к Рескатору…»
Нет, она ни в чем не виновата, просто из-за этого сходства, из-за воспоминаний, которые нахлынули на нее, она, несмотря ни на что, немного… влюблена.
Глава III
На следующий день мэтр Габриэль Берн сделал ей предложение.
Он уже совсем пришел в себя и казался почти здоровым. Он сидел, опираясь на большую подушку, набитую соломой, которую Абигель и Северина надергали из подстилки для коз и коров в трюме, и, хотя левая рука его была на перевязи, снова обрел свой привычный вид: исчезла бледность, глаза смотрели спокойно. Он признался, что умирает от голода. К середине утра мавр, страж апартаментов Рескатора, от имени своего господина принес для раненого маленький серебряный котелок с превосходным рагу, тонко приправленным пряностями, а также бутылку старого вина и два небольших кунжутных хлебца.
Появление огромного араба вызвало сенсацию. Он выглядел добрым ребенком, и его тут же окружила любопытная детвора, а он смеялся, скаля свои крепкие белые зубы.
– Всякий раз, кто бы из его молодцов ни пришел к нам на нижнюю палубу, он оказывается иной расы, – заметил мэтр Габриэль, провожая отнюдь не приветливым взглядом уходящего мавра, – этот экипаж представляется мне более пестрым, чем костюм Арлекина.
– Мы еще не видели азиата, но зато я уже встретил индейца, – взволнованно
