молодая женщина, понявшая, к чему клонит столь же практичный, сколь и мечтательный поэт.
Добрейший Лафонтен стал похож на опечаленного комика.
– Увы, дорогая маркиза, хотя ваши подсчеты безжалостно точны, вы забыли о существующих тонкостях. Например, для получения пожетонной платы мы обязаны иметь присутственные часы, подтверждать нашу деятельность, как если бы труд поэта мог измеряться, как сукно, локтями! Короче, мы много работаем, значит, нам надо много есть.
Анжелика поднялась с дивана и вынула из шкатулки кошелек.
– Здесь хватит, чтобы вы смогли дождаться возвращения вашей пенсии, господин де Лафонтен. Что же касается благосклонности короля ко мне, на это особенно не рассчитывайте, потому что – вы же знаете – всеобщая молва вечно пытается сотворить из мухи слона.
Судя по выражению лица поэта в этот момент, помощь Анжелики превысила все его ожидания.
– А чего бы хотели вы, господин Перро? – обратилась она к молодому человеку.
Тот вздрогнул:
– Я, сударыня… Но… даже не знаю… То есть… ваши желания прежде всего…
– Ах так, тогда выскажу их вам без малейшего смущения. Я хочу, чтобы меня оставили в покое и я смогла бы искупаться в горячей ванне.
– «Купание Сусанны»! – восторженно воскликнул Лафонтен. – О, прелестное полотно!
Когда Анжелика направилась к небольшой двери, ведущей в ее покои, поэт последовал за ней.
– Я не Сусанна, – категорическим тоном произнесла она, – а вы не старцы.
– А я – да, – поспешно отозвался третий визитер, о котором она и думать забыла.
– Что – вы?
– Я старец, если вам угодно, прекрасная дама… А еще я Савари, аптекарь, и мне необходимо видеть вас наедине, чтобы побеседовать о деле, касающемся короля, вас, а главное – науки.
– О, сжальтесь! – простонала Анжелика. – У меня болит голова, разве вам не понятно? И ни музы, ни наука мне ничем не помогут. Послушайте, вот, вы тоже возьмите кошелек и уходите, прошу вас!
Старик с бородкой как будто не заметил денег, которые ему протягивала маркиза. Приблизившись, он властно сунул ей в рот что-то, что она от изумления немедленно проглотила.
– Ничего не бойтесь, сударыня! Это шарики от самых жестоких головных болей; их секрет я привез с Востока, я ведь аптекарь, как уже имел честь сообщить вам, да к тому же продавец москательных товаров и издавна торгую с Востоком.
– Вы торговец? – Анжелика с удивлением разглядывала его тщедушную старческую фигуру.
– Я помощник двух эшевенов Марсельской торговой палаты, вот почему я слышал, что господин Кольбер говорил, что вы ведете морскую торговлю.
Молодая женщина осторожно заметила, что ее единственное судно совершает рейсы только в Ост-Индию, и никогда – на Восток.
– Ничего, – упорствовал ее собеседник, – я не о вашем судне, а по поводу дела, в котором заинтересован лично
