Христа в храме.
Евхаристические проблемы обсуждались вначале в среде богословов и монахов: первые признаки особого почитания Святого таинства заметны в Клюни в XI в. Борьба, которую вела тогда Церковь, утверждая пресуществление Даров, повлекла за собой увеличение числа чудес, связанных с гостией.
Народные требования как бы предварялись рассуждениями богословов: Ансельм Ланский († 1117) и Гильом из Шампо († 1121) доказывали, что в таинстве евхаристии присутствует не только Кровь, но весь Христос. Вопросу присутствия тела Христа посвящен один из важных пассажей «Суммы богословия» Фомы Аквинского, впоследствии взятый на вооружение Тридентским собором. Для Гуго Сен-Викторского Христос приходит в евхаристию для того, чтобы Его телесное присутствие побуждало искать Его духовное присутствие. Само существование символизма стало причиной того, что средневековая экзегеза четко разделила видимое и невидимое. Видимое должно быть интерпретировано, чтобы дать нам доступ к невидимому. Символизм церковных таинств задуман таким образом, чтобы показать нам божественную истину через определенное количество знаков. Какое определение экзегеза дает таинству, sacramentum? Августин в трактате «О Граде Божием» определяет его как священное знамение, sacrum signum. У Гуго Сен-Викторского это материальный предмет, который через уподобление – являет, через установление – означает, через освящение – содержит. Уже Августин разделял sacramentum (например, в случае евхаристии, хлеб и вино как Тело и Кровь) и вещь (res), обозначавшую единство тела и крови Христа. Петр Ломбардский отличает «таинство само по себе», sacramentum tantum (видимый внешний знак), «таинство и вещь», sacramentum et res (духовную реальность, присущую таинству) и «вещь и не таинство», res et non sacramentum (высшую реальность, означаемую таинством, но не присущую ему). Конкретно в евхаристии видимые хлеб и вино – это «таинство само по себе», символизирующие одновременно истинное тело и истинную кровь Христа («таинство и вещь»), а также мистическое Тело Христа или единение верующих в Церкви («вещь и нетаинство»).
Св. Фома считает, что таинства обладают тройственным символизмом:
• напоминание о Страстях;
• явление благодати;
• преуготовление к будущей славе.
Евхаристия предполагает явление тела Христа через хлеб.
Тело обладает и реальным существованием, и символическим значением: оно – знак единения христиан в Церкви и напоминание о Страстях. Преломляемый в момент причастия, Христос есть символ будущей совершенной радости в Боге, уготованной на небесах.
Итак, около 1200 г. желание видеть ощущается все сильнее. Демонстрация гостии впервые описана в соборном статуте епископа Парижа Эда Сюллийского (1196–1201): «На Тот, Кто прежде: взяв гостию в руки, священники не должны сразу поднимать ее высоко, показывая всем собравшимся, но пусть как бы держат на груди до слов Сие есть Тело Мое (Мф. 26). Тогда пусть поднимают ее, чтобы все могли увидеть».
