Александровна этого не знала. Она читала про покушения на царя, на министров и губернаторов, об этом писалось иногда в газетах. Глубоко жалела тех людей, которые потом за эти покушения расплачивались каторгой, а то и жизнью. Жалела, но не оправдывала их действий, потому что не могла понять цели этих действий. А ведь во многих губерниях мужики в сермягах жгли помещичьи овины с хлебом или усадьбы; рабочие в городах бросали фабрики, ходили толпами по улицам и сражались камнями с городовыми и солдатами, вооруженными ружьями и шашками. Неспроста же люди на гибель идут?!
Не сознанием, а сердцем она чувствовала – делается это не по наущению каких-то вожаков, как об этом писали газеты, а что это действия возмущенных масс народных. Может быть, неправильные действия, но поднимается народ, и прекращать их надо не стрельбой, как это было в январе в Петербурге, а каким-то другим способом. А ведь к тем, кто недоволен нынешними порядками, относятся теперь и члены ее семьи. И Митя давно связан с какими-то нелегальными книжками, да и Нина, кажется, а теперь Яков, будущий Нинин муж, и вовсе из рабочих. Возможно, и он сейчас где-нибудь с городовыми дерется. А где же тогда Нина, неужели и она с ним?
Марию Александровну даже в дрожь бросило от этой мысли.
Долго не могла уснуть в ту ночь начальница будущей гимназии, очень уж много беспокойных дум и сомнений заполняло ее голову.
В некоторых из них она была не так далека от истины.
Глава XI
1905 год в столице начался бурно. Всем известно политическое положение России в это время. Неудачная, бессмысленная борьба для большинства народа, ненавистная война с Японией. Рас-
стрел мирной манифестации 9 января. Стачки и забастовки, охватившие столицу и прокатившиеся могучей волной по всей стране. Карательные действия полиции, войск и казаков. Новые волны забастовок. Волнения среди студентов и передовой интеллигенции. Все это не могло не отразиться на жизни наших знакомых.
Правда, Лёлю, недавно бывшую Пигуту, эти события почти не задели, у нее разразилась серьезная семейная трагедия. Муж ее, Николай Александрович Неаскин, служил в Петербургском драматическом театре. Он не блистал особыми артистическими талантами, получал очень скромные роли и еще более скромное жалование.
Лёля же, начитавшись переводных романов, постоянно поддерживаемая материально то отцом, то матерью, а то и тёткой из-за границы, а теперь еще и выйдя замуж за «артиста», стала жить на широкую ногу. Конечно, относительно широкую, но тем не менее совсем не соответствующую скромным ресурсам молодоженов. Они сняли большую квартиру около театра, приобрели хоть и разнокалиберную, но довольно дорогую обстановку, появились дорогие туалеты. Муж, рассчитывая на дальнейшую помощь родственников, не сдерживал ее, а, будучи весьма легкомысленным человеком, принимал и сам активное участие в беспорядочном и бесцельном растрачивании своих скудных средств.
Деньги, данные Болеславом Павловичем «на обзаведение»,
