боишься меня задеть? – раскинул я в стороны руки с широко расставленными пальцами. – Может, ты считаешь, что я больной, а?
Женщина бросила на меня растерянный взгляд и отвернулась. – Просто… – она выдержала небольшую паузу, будто обдумывая каждое слово. – Просто ты недооцениваешь себя… можно и по-другому сказать: ты не уверен в себе, точнее, не уверен, что ты и есть ты. Иногда ты становишься совершенно другим, не знаю, как сказать, я уже сама запуталась, но это потому, что ты сам запутался.
«Ничего себе, – подумал я, – как она смогла так сказать, что коснулась моей болевой точки?»
– А я ничего не понял, – ответил я подчеркнуто легкомысленным тоном в контраст ее слишком серьезному. – Я вот давеча смотрел на твои пальцы и вдруг подумал, можешь ты мне изменить или не можешь?
– Дурак! – она демонстративно повернулась лицом к стене, и вид круто взмывающих вверх ее бедер зацепил тотчас мой блудливый взгляд.
Странно, что я почувствовал ревность к этой незнакомой женщине, она мне успела понравиться.
– Ты тоже считаешь, что не можешь? – я поднял руку, чтобы опустить на ее бедро, но в последний момент передумал.
– Я вообще не желаю об этом разговаривать, – отрезала она и будто сжалась вся в негодовании.
– То есть считаешь, что можешь? – ухмыльнулся я, кляня себя за пустословие.
– Другая на моем месте уже давно бы изменила тебе, но ты, похоже, этого не понимаешь, – она повысила голос и выставила колючки, и тотчас все очарование изгибов ее тела рухнуло. Передо мной лежала сучка, играющая, видимо, роль моей жены. И я машинально съязвил:
– Я же говорю, ты неспособна изменить, а если другая на твоем месте давно бы это сделала, не означает ли это, что ты попросту дура?
– Конечно, дура! – воскликнула она излишне пафосным голосом.
– Что?! Ты так считаешь?! – возмутился я совершенно серьезно.
– Да, так и считаю. Я живу с человеком, который не знает своего прошлого… Ты не знаешь, где жил, как учился? – она даже привстала от охвативших ее эмоций. – Кто твои родители, ты можешь сказать? Ты никогда не пытался узнать… Ты живешь только самим собой. Нет, ты и себя забыл, не знаешь, кто ты. Живешь, не думая, как робот. В своей безбрежной вселенной ты одинок и тебе никто не нужен, в том числе и я.
Она, безусловно, специально сделала мне больно, поэтому не стала бы извиняться или раскаиваться, даже попроси я об этом. Хотя если бы и раскаялась теперь, то это уже не могло иметь никакого значения, после того как проговорила вслух то, что явно давно обдумывала.
– Ладно, с тобой все ясно… – и зашагал в гневе взад-вперед по комнате, – а вообще, ты кто такая, чтобы так со мной разговаривать?
– Никто! – бросила она с придушенным вызовом. – Для тебя никто.
Затаив обиду, я принял это вызов, но мне надо было сначала разобраться в том, что же происходит на самом деле, прежде чем принимать какие-либо решения, в необходимости которых сомневаться не приходилось.
Тут
