style="font-size:15px;"> Оригон метался по маленькой комнате подобно урагану, Пифия уже с трудом контролировала свой слабый голос.
– Я отказалась от тебя, Оригон!
Воин остановился, замер, его боль была невыносима. Казалось, внутри него что-то сломалось, сердце судорожно сжалось, дыхание сбилось. Полные боли глаза уставились на девушку. И только сейчас он увидел, как она бледна. Пифия медленно оседала, силы ее покинули. Он не помнил, как подхватил ее. Глаза девушки с трудом остановились на его лице. Бескровные губы прошептали его имя с благодарностью.
– Прекрати…
Ее слабый крик вернул его. Глаза ее были наполнены ужасом, она из последних сил цеплялась за его одежду, чтобы не упасть. Он подхватил ее аккуратно, опустил, давая возможность сесть. Второй раз за сегодня он потерял контроль над собой…
Я уже совсем пришла в себя, но мой слабый протест был целиком проигнорирован, меня подняли на руки. Оригон нес меня легко, без видимых усилий. До самой квартиры он не проронил ни слова. Его лицо было совершенно непроницаемо, я не могла узнать, о чем он думает, но нехорошее предчувствие стало понемногу действовать на нервы.
Он уложил меня в кровать, как больную. Помог снять обувь и укутал в одеяло. Я все ждала, когда же он заговорит…
– Ты больше не увидишь меня.
Слова прозвучали вымученно. Я закусила губу, чтобы не разреветься.
– Так будет правильно.
Я кивнула.
– Ты быстро забудешь меня.
Я снова кивнула, хотя не верила его словам.
– Никого и ничего не бойся, просто живи…
Я проглотила слезы, крепко сжимая губы, чтобы не вырвался стон.
– Я…
– Просто уходи…
Выдавила я хриплое подобие фразы. Он повернулся к двери.
– Нет, стой…
Он замер, медленно развернулся. Его внешнее спокойствие не могло обмануть меня.
– Поцелуй меня.
Оригон растерянно застыл.
– Оставь мне воспоминания…
Он долго изучал мое лицо. Быстрые уверенные шаги, заставили мое сердце пуститься в галоп. Он притянул меня к себе почти с отчаянием. Глаза наши встретились, борьба в нем не утихала ни на секунду. Я почувствовала как его губы, с болезненной нежностью изучают мои, в нашем поцелуе было все: сдерживаемая страсть, невостребованная преданность, горечь прощания и понимание того, что мы будем обречены, помнить его всю жизнь.
Недели без него. Я будто училась жить заново, все краски мира побледнели, выцвели в одно мгновение, оставив меня в черно-белой действительности. В ту ночь, когда он оставил меня, я ревела, казалось, что слезы не кончатся никогда… Потом стало хуже, внутри осталась сосущая пустота, я стала пустой оболочкой, подобием человека, для которого мир стерли ластиком. Я ничего не ела, почти не двигалась, все мои приготовления, вся моя бравада о том, что я смогу жить без него, не выдержали первого же испытания. Дни тянулись мучительно долго, потом грани отделяющие один день от другого стерлись, образуя
