в трубке знакомый низкий голос старшего брата.
– Тебе не все равно? – язвительно и беспристрастно ответил Максим.
– Если бы это было так, я бы не переживал так за тебя и не названивал чуть ли каждый день, – вздохнув сказал он.
– Что ты опять хочешь от меня? Я по-прежнему гей, и я по прежнему не вернулся в универ, и да, я все еще работаю в ночном клубе и веду разгульную жизнь. Доволен? Теперь отъебись от меня. – вызверился Максим на брата и отключил их разговор.
Сейчас внутри он весь кипел. Наверное впервые он все так открыто высказал ему, без страха, без сожалений, как есть. Конечно, Максим был зол вовсе не на Константина, но к сожалению, тот попался под «горячую руку».
Максим открыл холодильник, и хотел было достать выпивку, но передумал и выпил стакан воды, и тут опять позвонил Константин.
– Макс, ты успокоился?
– Не до конца.
– Что стряслось? Ты сам не свой, все в порядке?
– Нет, – повисла пауза.
– Может поделишься?
– А тебе оно надо? У тебя своя жизнь, ты крутой, успешный и идеальный, – язвительно произнес Максим, – а наши земные проблемы и беды тебя стороной обходят, да вообще, наверное, мало волнуют.
– Что за бред ты несешь, братишка!? Я такой же человек, как и ты, и умею, и чувствовать и сопереживать. Не делай из меня робота, пожалуйста.
Повисло молчание. Спустя минуту Максим начал.
– У моего друга, точней подруги близкой, несчастье, она попала в аварию и ее ели спасли. Сейчас она в больнице, ей очень больно и тяжело. Я просто очень за нее волнуюсь, понимаешь…? это все что я могу тебе сказать…
– Блин, брат, сочувствую, она молодая?
– А что я бы со старой дружил? Конечно же, ей 23.
– Ну, ты там не раскисай, ты же мужик, будь рядом, поддерживай. Главное же, что она жива, брат, – пытался подбодрить его Костя.
– Да, ты прав, спасибо. Я пойду, ты извини, что я сорвался.
– Ничего. Давай пока. Звони, если что.
По пришествию пару дней Кристине так и не стало ни капли лучше, но психотерапевт утверждал, что начался процесс принятия ситуации, а это уже не мало. Маму Кристины и Максима это мало успокаивало. Они постоянно были рядом, хоть она и не разговаривала с ними, а все попытки выйти с ней на контакт заканчивались ужасающим криком и приступами агрессии у Кристины. Врачи делали, что могли, ее раны заживали, швы затягивались, ушибы становились синяками.
За окном в полном разгаре господствовала весна: пели птицы, теплый ветерок колыхал листву, люди оживленно гудели, как рой пчел. Кристина уставилась в окно. Ей много раз говорили, что ей пора встать, и пытались помочь, но все было бес толку. Кристина ничего не хотела. В дверь постучали, и не дождавшись ответа в палату вошла женщина-психотерапевт для очередного сеанса и психоанализа. Кристина
