побросали в те века
Когда нуждались в том. Слегка
Их жалость мучила. Как сбруя.
И в радуге полдневных струй
Им жажду было утолить
Так просто, как воды испить
Нам из гранёного стакана,
Но рано утром. Позже – странно
Искать той радости глоток.
Сосновой стружки завиток
И кружки толстый край – губами,
Да лист калины пусть пристанет
Своей морщинистой рукой,
Даруя долгий непокой…
Вне игры…
Неон холодных светлячков не он.
И стон немой произнесён не мной.
И двери ночи приоткрыл просвет.
Ты о любви не говорил? Да нет.
На фоне розовых монет зари,
Пятак серебряный луны горит.
И негатив того, что внял в ночи,
О том он нам не рассказал. Молчит.
А грусти голос, как терновый куст.
Он вял и мягок, безнадёжно пуст.
Чем тише он, тем жёстче встреча с ним.
Мы любим мало, чаще лжём и мним.
И мимо нас, пролив в рассвет кисель,
В проливе утра стали сны на мель.
Предвидя ночь, о ней не упредить,
И раны дня нам рано бередить.
Победный вопль всегда похож на бред,
Соль жизни жизнь, а не венок побед.
И рифы рифм важны до той поры,
Пока мы вне навязанной игры.
Воронеж 2017
Город намётан разметкой дорожной.
Гордо стоит. Вовсе неосторожно.
Крошево зданий старинных почётно:
Брошено, скошено, неподотчётно.
Плечи опущены у тротуаров.
Траур по городу. В век мемуаров.
Видели? Помните? Знаете? Трогали?
Дроги прошедшего помнят немногое.
В краске облупленной славное прошлое.
Совы и львы,– это милое пошлое.
Тошно, приехать, а всюду – неон.
Где ты, мой город?! Но это не он…
Воспоминаний бойкое перо…
Воспоминаний бойкое перо.
Ему во всём вольготно, славно, впору.
И в пару им – на всё своя пора,
И всё так споро, ладно, смело, в гору…
Под нежным слоем правды – лжи кора
И горы не содеянных фантазий
Немного вздора, меньше, чем добра
И много разных всяких безобразий
Отчётливые слепки всех обид,
И гроздьями – упрёки недовольства
Стыда гримаса – лишь бы сделать вид
И жажда всех на свете удовольствий…
Но – стыдно жить, стараться, на показ.
Оно недолго, призрачно, мгновенно.
Исчезнет, как улыбка с чьих-то
