влажных пяльцах,
Гобелен заката мягким пальцем
Расправляет время. То, что мимо.
Всё, что ускользнуло, стало милым.
Время
Есть некто, набивающий упорно
Суму свою слезами и сединами,
Где гаммой соловей полощет горло
Дождей весенних плотными гардинами.
Себя мы все не слушаем, внимаем.
Да всё о чём молчим,друзьям не каемся.
И в зеркале себя не привлекаем,
Хотя мы стать другими не стараемся.
Там дятел разбивает время в ступке,
Потворство лени и фрагменты зависти.
Мне, травести, приятны незабудки
Быть взрослой не умею и не нравится.
Голубое…
Голубая бабочка, небо голубое
Мох в мохнатых тапочках топчет нежно хвою
Ожерелье вечера, горсть росы в корзинке,
Плёл паук беспечный поперёк тропинки
И от делать нечего чей-то сын в тельняшке,
Изжевал все листья и разбил все чашки.
Листья – прошлогодние, чашечки – цветка…
День ушёл, негодник, как пройдут века…
Голубое утро
Снег кругом. И утро голубое.
Красота такая… Словно снится!
Этим цветом смотрит в полдень море,
И перо у сойки им струится.
Руки веток в тоненьких перчатках,
Лапы хвои в варежках. Без спроса
Их не снять, но может быть в начале,
С солнцем в марте, как уйдут морозы.
И тогда-то, сбросив все одежды,
Без надежды вымолить прощенье.
Будут плакать льдинки. Так, небрежно,
Наслаждаясь влагой, как отмщеньем.
Гравюра…
Гравюра. Снег на фоне ночи
Чертил деревья между прочим
Что он , шурша, изобразил,
По мере хрупких влажных сил,
Что им получены. Немного?
Не нам судить. Шутя ли, строго,-
Никак! Не наше это дело,
Как нам того бы не хотелось
Не нам о том в миру судачить.
Что сами можем?! Напортачить,
Испортить! Или любоваться.
Хоть этим можем оправдаться.
Гравюра… снегом… ночью… братцы…
Нам можно даже не стараться.
Де
В последнем па – де* рок-н ролла,
Берёзы стынут и дрожат.
Стыдясь себя– прозрачных, голых
И хрупких – стоит поднажать.
Они во след порывам ветра,
Стремятся вон, навеки прочь,
Но держат их всего два метра
Земли, так утро держит ночь.
Берёзы стынут, стонут, плачут,-
