как новорожденный теленок антилопы гну. Мне показалось, что он сейчас поклонится публике, но я ошиблась.
Терри глядела на пса подозрительно.
– У него, наверно, шок, – сказала она. Маленькое бледное личико осунулось от беспокойства. – Все равно надо отвезти его к ветеринару.
– Шутишь! – воскликнул водитель «кортины». – Я уже полчаса как должен быть в другом месте.
Терри зашипела, как злобный чайник, обнажив острые зубки. Пес – скорее в удивлении, чем в шоке, – терпеливо ждал, пока противоборствующие стороны решат его судьбу. Наконец сдался водитель «кортины»:
– Ладно, садитесь, только быстро, я очень сильно опаздываю.
Он принялся торопливо запихивать нас всех в машину.
Машина, которая явно не видывала лучших дней, была ржаво-белая (больше ржавчины, чем белизны). Я влезла на заднее сиденье, за мной последовали Терри и пес, который кое-как забрался в салон и настоял, чтобы его посадили между нами. Профессор Кузенс бодро уселся впереди; похоже было, что машина для него – чрезвычайно новое и интересное изобретение.
– Поедем кататься! Как весело! – воскликнул он и протянул руку водителю. – Профессор Кузенс, рад встрече. А вы?
Водитель «кортины» ответил неохотно, словно все, что он говорил, могло быть впоследствии использовано против него:
– Чик. Чик Петри.
– Зовите меня Гавриилом, – заулыбался и закивал профессор Кузенс.
– Но ведь вас вовсе не так зовут?
Меня очень удивила внезапная мутация имен профессора, которого обычно звали Эдвард Невилл. Но он только бодро улыбнулся и сказал:
– Почему бы и нет?
Чик подхватил:
– Да, что в имени тебе моем и все такое, а, проф?
– Совершенно верно! – просиял улыбкой профессор. – Вижу, мы с вами понимаем друг друга.
– Профессор, э? Мое-то детство прошло в людях. Жизнь – вот мои университеты.
– И я уверен, что это был весьма разносторонний и глубокий курс обучения! – воскликнул профессор Кузенс.
– Да уж, я кой на чем собаку съел, – мрачно заметил Чик.
Терри зажала псу уши ладошками. Чик завел мотор, и салон машины тут же стал наполняться странным запахом – сладковатым, но тухлым, вроде гниющей клубники и разлагающейся дохлой крысы. Но не успели мы прокомментировать эту атаку на наши обонятельные органы, как Чик съехал с тротуара, тряхнув нас всех, и влился в поток не глядя – какофония автомобильных гудков полетела нам вслед по Нижней улице.
Профессор сказал, что ветеринар есть в верхнем конце Южной Тей-стрит, и неопределенно махнул рукой себе за спину, но не успел он произнести эти слова, как мы уже проехали поворот и все быстрей неслись по круговой развязке, что на Ангус-роуд. Ощущение было как на аттракционе «Автодром». Несколько секунд – и мы уже с ревом приближаемся
