Тогда все будет свежо и непредсказуемо. Я хочу разорвать руководство по производству фильмов и создать новый путь для сценического воплощения. Никаких профессиональных актеров. Только настоящие, реальные люди.
Вы пристально посмотрели на него. Он ответил вам таким же пристальным взглядом. Это напоминало игру в гляделки, кто первый моргнет.
– Я не пытаюсь заигрывать, – заявил он, и вы невольно моргнули. – Клянусь. Я не смешиваю работу с романами. И к тому же у меня есть подруга в Гетеборге, – признался он и добавил: – Мы с ней вместе учились в художественной школе.
– Но у меня есть работа, – ответили вы, – и я не хочу быть актрисой.
Он коснулся пряди ваших волос. Они были длинными, хотя позже станут гораздо длиннее. Он поднес прядь к свету, потом подергал и, казалось, удивился, что она не удлиняется так, как ему хотелось бы.
– Ну и что же, – откликнулся он, – почему бы вам, ради исключения, не попробовать на сей раз?
Сноски внизу страницы
Найл, Сан-Франциско, 1999
Найл Салливан стоял в ожидании на крыльце школы – его отец, разумеется, опаздывал. Он приподнял руки в стороны, отстранив их от боков, и растопырил пальцы, чтобы утренний затихающий ветерок свободно обвевал все тело и пальцы, между которыми в другой жизни, возможно, были перепонки. Его кожу, самый наружный слой, покалывало, она горела как лава. Если он стоял неподвижно, то одежда не терлась о кожу. Это один из способов, придуманных Найлом для облегчения мучений от экземы. Совладающие стратегии, так называл их доктор.
Когда из-за угла донеслось шуршание отцовской машины, Найл сделал два шага в сторону, потом отступил назад – это передвижение напомнило ему ход шахматного коня – и скрылся за колонной.
Он открыл ранец, вытащил бинокль, накинул ремешок через голову на шею и слегка высунулся из-за колонны, только чтобы суметь увидеть в бинокль крупный план отца, сидящего за рулем автомобиля.
«Дэниел, – отметил он про себя, – опоздал на девять минут. Выражение лица напряженное, мрачное – еще более мрачное, чем утром».
Совсем недавно Найлу позволили взять свою первую в жизни книгу из взрослого шкафа библиотеки. Он выбрал книгу об астероидах и впервые увидел совершенно необычную компоновку страниц. По тексту были разбросаны меленькие числа, а прямо внизу страницы совсем мелкими буквами – приходилось даже щуриться, чтобы прочесть их, – приводились дополнительные сведения. Они называются «сноски», сообщил ему отец, когда мальчик спросил, и объяснил ему, как с ними связаны эти числа и как найти пояснительную информацию. Найла поразила эта система, потрясла своей строгой красотой, ведь наряду с главным изложением можно прямо тут же в конце страницы получить добавочную полезную информацию о непонятных для тебя словах. Тогда же он решил, что и его жизнь тоже нуждается в сносках и что только он сам, Найл, способен обеспечить их.
Разглядев в бинокль отца, Найл запомнил
