style="font-size:15px;"> Вечером после ежедневного променада на свежем воздухе мы с Лидией Михайловной читаем Асадова. Вернее, читаю я, а моя слушательница, затаив дыхание, полулежит в кровати и наслаждается поэзией любимого автора.
– Мне тоже нравятся эти стихи, – говорю я, закончив читать стихотворение «Мы хотели с тобою дружить».
– Да, поэзия – это нечто особенное. Она способна затронуть самые сокровенные уголки души, самое потаенное, – отвечает она мечтательно. – Я своим деткам в младших классах всегда задавала писать небольшие стишки. Пусть получалось не очень стройно по ритму и по рифме, зато какие образы! Взрослый такого не придумает! Один мальчик, как сейчас помню, написал что-то там… «из снега… как из муки… испеклись снеговики». Эх, запамятовала уже, как точно.
– Да, а еще стихи – это отличное лекарство, – произношу я задумчиво, – лекарство для души, когда плохо, когда не с кем поговорить. Они – настоящее спасение. Уйдешь с головой в творческий процесс и забудешь, о чем плакал…
– А ты тоже пишешь стихи? – она с интересом заглядывает мне в лицо.
– Да, – неуверенно отвечаю, понимая, что выдала себя, – так… балуюсь немножко.
– Прочитай мне что-нибудь из своего, пожалуйста.
Из своего? Судорожно перебираю в мозгу названия и понимаю, что не могу вспомнить ни одного целиком.
– Я как-то плохо помню свои стихи наизусть, – мямлю я.
Лидия Михайловна смотрит на меня щенячьими глазами.
– Ну, разве что, вот это.
На ум почему-то приходит стих, который я написала Пашке, когда мы еще были в браке. Набираю побольше воздуха в легкие и медленно начинаю:
– Я почти не помню, как тебя любила,
Как тобой дышала, как тобой жила.
Как же допустила, что совсем забыла
Нужные такие нежные слова.
Я ищу, за что бы ухватиться крепко,
Чтобы погрузиться в прежние мечты,
Чтобы сделать кадры, чтобы сделать слепки
Нашей прошлой сказки будней золотых.
Мне бы окунуться в счастье от того лишь,
Что ты рядом ходишь, ходишь и молчишь,
А сейчас ты будто в топях тёмных тонешь,
И меня пугает фраз забытых тишь.
Я хочу обратно к первым поцелуям,
К вздохам на скамейке, к трепету в груди,
Но сидит в сознанье, глухо протестуя,
Замершее в крике, злое «уходи».
Ссоры, ругань – болью сердце выжигают.
И, рубцуясь, рана стёрла все следы.
Как же так случилось? Наши тени тают.
Волшебство из сказки превратилось в пыль.
Из обид оковы сбросить нету силы,
Я иду, на ощупь выбирая путь.
Помоги мне вспомнить, как тебя любила,
Без
