коны…
И знала Влада, что сердца молодых не всегда по любви скреплялись узами, коли жених и невеста виделись лишь в день торжества, а точнее в ночь, когда уходили на брачное ложе. Только тогда молодец снимал с лица девицы плат… Поэтому между девицами и юношами редко разгоралась любовь. Если терпеливы, поживут друг с другом год другой, обвыкнуться, то возможно, с годами придёт. Видимо ждала её та же участь.
Владиславу пробрала зябкая дрожь, но то не от холода, который, впрочем, уже обнимал за плечи, а от волнения.
В родном же остроге девицы и юноши сходились по обоюдному сговору. На Купалову ночь заранее влюблённые договаривались, как бы им вместе через купальский костёр прыгнуть, венок успеть надеть прежде, чем это сделает другой, или из хоровода ловчее и быстрее выдернуть ладушку свою. Всё по доброму согласию, всё в срок, иначе боги прогневаются и накажут. И только после ночи любви многие пары, скрепив свои чувства огнём, водой, небом и землёй, шли под венец, да не сразу, а к зиме старались ближе. А за то время ожидания невеста сама шила себе платье свадебное, и это обязательная для неё задача. Вначале зимы и свадебку гуляли, как раз в день покрова, когда земля-матушка белым инеем покрывается, словно невеста. Когда встречаются осень с зимушкой – благодать для крепких уз. Греют в холода морозные друг друга жених и невеста любовью страстной, она от того только крепче становится. Старейшина Славибор так и говорил, кто в покров свадебку шумит, тем сама удача сопутствует, богиня Лада покровительствует, неся молодым лад, мир и любовь.
А тут… до купальской ночи далеко, а она, Влада, уже мужняя. Всё Владиславе не по её было. Не так, как мечталось ей, не по обычаю и традиции, не по её воле, не по зову сердца, а всё с ног на голову. Сама не своя и не сознавала она, что кругом творится, нет времени даже обдумать всё хорошенько, хотя было – по дороге, но назло внутри Влады пусто и холодно стало, как на поле в заморозки.
Руки Владиславы быстро похолодели, а лицо наоборот полыхало огнём, словно она у печи жаркой. Под сердцем леденело всё сильнее в предчувствии встречи с княгиней Будевоя и дочерями его. Может, князь по благоразумию поступит и не покажет дочь свою? Да и княжич, когда приедет? Или же в хоромах он уже, ожидает?
И так ей не по себе стало от дум беспокойных, что пропустила Влада, как подобрались они к самым воротам дубовым. Тогда огляделась она, но в потёмках мало что увидела, солнце-то румяное давно опустилось. Кругом тени построек, высоченные хоромины в два, а то и в три жилья, с высокими крыльцами и лестницами. Издали они казались не так громадны и мощны, нежели вблизи. Миновав их, вся княжеская свита въехала на обширную площадь. Замелькали факелы, залаяли цепные псы, засуетились слуги. Князь вернулся! И вернулся не один, а с дочкой своей… Стража в бурых кафтанах забегала вокруг князя, все при оружии, с секирами, топорами.
– Приехали, – пробасил кто-то рядом.
Владиславу подхватили сильные руки ратника и опустили наземь. Она пошатнулась,
