и растил как своего собственного.
Не понимал Мирослав отца. Зачем вся эта суматоха с женитьбой? Обязательно клятвы перед богами, обязательно ритуал, обязательно нерушимые узы. Зачем вот так сразу да под венец её? Можно обойтись и без торжества. Брал Мирослав не каждую, любил гордых и строптивых, которых безумно желал сломить и покорить. Таких, как Веденея… А соблазнить девку деревенскую – усилий не требуется.
Владислава и без венца будет жить в княжьем тереме, никуда не денется. Так нет же! Отец не успокоился на том. Чтобы всё честь по честь, мол, и так пора сыну усмириться. И Мирослав догадывался, что не без участия брата князь Святослав волю свою такую изъявил.
А Дарён, на десять зим старше Мирослава, и женился прошлой осенью только на дочке вождя Избора, который княжит в крепости Вяжер. Городище большое, прославленное корабельным плотничеством, мехами, тканями, кожей да коврами. Добро шло по реке Сегенее к стенам Кавии. Его же невеста Любомила поди не из дремучего леса, как Владислава, у которой из богатства коса только и есть.
Как княжич не сетовал, виноват сам. Дарён прав. Дочку проклятой ведуньи он получил на гуляниях осеннего равноденствия, не оттолкнул, взял. Вот и расплачивайся теперь.
Встречая по пути сонную челядь, поднялся на второй ярус терема, пошёл по узкому переходу, направляясь в горницу, где утром собрались родичи. Но тут из дверей выплыла Дана. И сами собой губы Мирослава растянулись в ухмылке. Прикрыв плотно двери и, ровно не замечая никого, холопка влетела прямо в его объятия.
– Ой, – пискнула она.
Мирослав стиснул в кольце рук пышнотелую девицу, заглянул в карие глаза.
– Как неосторожно, – мягко поругал он холопку.
После долгой и удручающей ночи в бане это встреча была настоящим подарком.
– Пусти, – промурлыкала девка, румянясь, но сама не шибко пыталась вырваться.
– А если не пущу, что тогда?
– Закричу, – пригрозила она, стреляя карими глазками.
Вздёрнутый носик и глаза, как у лисы, хитрые, а волосы курчавые, непокорные, обрамляли весьма миловидное круглое личико.
– Жёнушка спуску не даст, найдёт управу, – болтнула девка и тут же осеклась.
С лица Мирослав улыбка сошла. Крепко сжав, и, наверное, больно, мягкое место чуть ниже талии, приподнял. Дана, не выказав и доли смущения, размякла и, осмелев, завела руки за шею княжича, прикрыла глаза. Мирослав, обжёг дыханием её щёку, прильнул губами к шее. Холопка задрожала.
Он склонился к самому уху её, спросил:
– Ну, чего не кричишь?
Дана приоткрыла светлые ресницы. Мирослав улыбался ей.
– Беги, – опустил он её на пол, разомкнув руки.
Девица недоумённо хлопнула глазами, а затем поджала дрожащие губы, развернулась и припустила по длинному переходу.
Мирослав пихнул тяжёлые широкие двери, вошёл в залитую светом горницу и, только ступил на порог,
