за стол и подвигая к себе горшок с кашей. – Негоже пред князем аки чумичка являться.
В подполе гневно хлопнул крышкой Сидор. Ишь ты, «чумичка» ему не понравился. А не подслушивай!
– Сейчас, дядя Добрыня, баню истоплю.
– Принесла б ты, дочка, – облизывая ложку, сказал Добрыня, – капустки квашеной. Дюже у Яги капустка знатная.
– Бегу, дядя Добрыня! – я схватила миску и потянула кольцо на двери в подпол, открыла и уже на нижних ступеньках услыхала:
– И грибков прихвати! И огурчиков солёных!
В подполе темно и холодно. Я зажгла ведьмин огонь и в его голубоватом свечении увидала домового, который, примостившись на краю бочки, поедал капусту.
– Опять ты за своё, Сидор, – укорила я его, – кризис жанра?
– Я бездарность, – простонал домовой. Капуста длинными нитями свисала с его усов, и сок орошал густой мех на груди.
– Да брось ты, – я осторожно обошла компашку мелких упырей, развалившихся прямо на земляном полу, – тебе надо встряхнуться, развеяться.
Сидор испустил горестный вздох и захрустел капустой.
Меня вдруг осенило:
– Тебе надо устроить творческий вечер!
Домовой перестал жевать и уставился на меня жёлтыми глазами.
– Ты подготовишь свои лучшие творения, позовём русалок из лесу – они поэзию любят. Я приду, бабуля…
Договорить я не успела, потому что Сидор бросился на меня с прытью разъярённой кошки.
– Да не благодари, – я с трудом оторвала от себя цепкие ручки домового, едва успевая уворачиваться от его поцелуев.
Вот никому не пожелаю лобзаний с домовым, измазанным соком кислой капусты!
Уже поднимаясь, я вспомнила:
– Сидор, ты не знаешь, где бабушка?
– На почту ушла, – бросил домовой. Он достал свиток, гусиное перо и увлечённо крапал очередные стихи.
Надо бы ему «вечное» перо подарить, а то у него постоянные конфликты с гусями-лебедями. Они из-за этого к нам на двор не летят, приходится на почту самим ходить.
– Благодарствую, – сказал Добрыня, размашисто утирая усы, – Бабушке поклонись. Где она?
– На почту ушла.
– Плохо дело, – нахмурился Добрыня, – у меня один товарищ на печке, тьфу, Велесовы усы мне в бок, оговорился! Товарищ на почте тридцать лет и три года просидел.
Хорошо, что постояльцев сейчас мало – упырь чужеземный, так он раньше вечерней зари в люди не выходит, да Лихо, а его, как известно, будить совсем не следует.
Посему я решила приготовить обед.
Открыв дверь в кладовую, я увидала пацанёнка. Он сидел на полу, дожёвывал вяленый окорок и беспечно играл золотым яблоком. Во бабуля даёт! Уж, почитай, лет триста как мяса не ест, а по старой привычке так и норовит ребёночка, без присмотра брошенного, домой притащить.
– Чужое брать негоже, – строго
