бы.
Они плыли уже на середине пруда. Он бежал и отчётливо видел, уходят под воду, но ещё барахтаются и плывут.
Зелёный хвост мелькнул и пропал.
Ундина! Вот кто ему нужен.
Запыхавшись, перемежая слова всхлипами, он всё же сказал:
– Вода, вода, иди сюда!
Ундина недовольно вынырнула. На зов она обязана была появляться. Но как же ей не хотелось. Две девчонки ей бы ух как подошли. В услужение.
– Помоги… Моя воспитанница тонет.
– Ну не зна-а-аю, не зна-а-аю… Плата?
Он почувствовал, как руки холодеют. Плата – это серьёзнее некуда. С платой шутки плохи.
Не в силах сказать, он кивнул. Соглашаясь.
Ундина звонко рассмеялась и, красиво изогнувшись, ушла под воду.
Девочки плыли изо всех сил. Но сил становилось меньше и меньше. А отчаянья все больше и больше. Они уже плакали, потому что понимали – похоже, им не доплыть. Макушки всё чаще оказывались под водой. И в очередной раз скрывшись, не появились…
А появились обе девочки, жалкие, мокрые, кашляющие и выплевывающие воду. Воды им было примерно по пояс. Хотя вчера здесь было глубже не придумать. Чудеса. Отплевавшись, они стали смеяться. Повезло!
Он сидел около пруда на бугре. Смотрел на Малька, а в голове было пусто.
Всплеск… Ундина появилась над водой. Всем своим видом она излучала довольство.
– Моя часть выполнена, а плату с тебя я возьму позже. Смотри не забудь…
Он брёл за девочками домой и уговаривал себя, что всё хорошо, что главное – Малёк с ним. Но вспоминалась довольная Ундина, и на душе противно скребло.
Жизнь потихонечку устаканилась, утряслась. Происшествие почти забылось. Вернее, он затолкал его в самый тёмный чулан души. Хотя иногда, особенно перед сном, из этого чуланчика выползало данное Ундине обещание. Выползало мерзким чудовищем, и царапалось, и тянуло из него силы. Тогда он ворочался с боку на бок, сон не шёл.
Малёк подрастала, вытягивалась. Из девочки уже проглядывала девушка. Ещё по-подростковому неуклюжая, но он-то видел – красавица растёт. С одной стороны, он этому радовался, а с другой – не очень. Скоро начнутся страдания душевные. Слёзы ночью в подушку. Или вообще чё похуже. О-хо-хо!
Утешало его только одно. Любовь Малька к лесу. Вот там он был за неё спокоен. С лешим-то он тогда, после пирогов, задружился знатно. Не разлей вода теперь. И за советом, и просто так – в гости посидеть. В лесу за Мальком всегда присмотрят, направят, выведут. Но пока и не надо было. Она сама каким-то пятым чувством находила нужное направление, даже если забредала далече. А уж грибов-то насобирает – еле тащит. Любил, любил её лес. А она любила его. Светлый березняк, стройный орешник, тёмный ельник.
Малёк – по грибы, а он, если не было срочных дел, – к лешему на разговоры да на моховый чаек. Ох и хорош чаёк был у лешего.
Сядут, бывалучи, около избы, чайку нальют и разговоры задушевные ведут.
