день.
Каждый вечер, чтобы быть точным. У Сашки, у меня, на терриконике, у моста железнодорожного через Плюссу. Программа не менялась: сначала уроки в один присест, потом страстная болтовня про книжки, космос и будущее. Кажется, изо дня в день говорили об одном и том же. Но почему-то не надоедало. И девочки – ведь без конца же трепались про девочек, когда грянул пубертатный период. Наверняка вербально-заочно перетрахали всё, что двигалось и пахло дешёвой косметикой. Но хоть убей не помню ни одной такой беседы. С Точилой помню, с Яйцом помню, с Зеком помню. С Лобачом, то есть с Сашкой – нет. Только книжки, космос и будущее.
– У него бывали раньше похожие эпизоды? – спросила Валентина.
– Похожие на что? Мне до сих пор никто ничего толком не объяснил.
– Простите. Похоже всё это пока на психоз. Трудно с ходу сказать, на какой почве, но симптомы чёткие. В среду, со слов коллег, резко изменилось поведение на работе. Появился беспричинный смех, немотивированные реплики, странные монологи на посторонние темы. Вчера Александр ушёл с семинара. Сказал студентам: «Я отменяюсь». Вышел из аудитории…
– Что, простите, он сказал?
– «Я отменяюсь». Так мне передали. Ушёл и перестал на звонки отвечать. В первом часу ночи без предупреждения пришёл на дом к своему аспиранту…
– Это Клявиньш который?
– Вам видней – мне не сказали фамилии. У него Александр просидел до начала третьего. В чём-то убеждал. Я как-то не вполне поняла, в чём именно. Аспирант утром звонил в университет в состоянии, близком к истерике. Плакал. Но по аспиранту, похоже, вопросов нет. Его знают на Твайка, у него история депрессии, последний тревожный невроз был меньше года назад. А вот про Александра мы ничего не знаем. Вы не помните какие-нибудь психические расстройства? Приступы паники? Депрессии?
Я замотал головой. Вспомнилось, как Сашка рыдал, когда получил первую и последнюю тройку по химии. В девятом классе. Но какое это расстройство – порыдал и успокоился. Тем более, что химичка та одну четверть только у нас вела. Уехала в Новгород.
– Нет. Ничего такого не помню. За последнее время не ручаюсь, конечно. За последние лет двенадцать. Но в школе он всегда спокойный был, как танк. В институте тоже. Спокойный, уравновешенный. Шутил всегда много. На фоне большинства математиков он вообще экстраверт почти. На дискотеки ходил добровольно…
Валентина вежливо улыбнулась.
– Понимаю. Спасибо. Мы переговорим с его родными сегодня. Вы надолго в Латвию?
– Не знаю даже теперь. Обратный билет на понедельник на утро.
– Всё будет хорошо, – нараспев заверила Валентина. Видимо, эти слова воспроизводила отдельная, ещё более автоматизированная область её головного мозга. – Причин для беспокойства я пока не вижу. Приходите завтра, – певучий тон кончился. – Вы в Риге остановились?
– Здесь, в Юрмале, – я указал большим пальцем произвольное направление. – Саша коттедж снял. Этаж
