чайник уже готов, достал две банки – с кофе и сахаром, две миниатюрных чашечки с такими же блюдцами и ложечками. – Давай, сам, по вкусу.
Чайковский, помешивая в чашечке, сказал:
– Ну-с, слушаю.
– Может, о деле, а? Не за тем же приехал, чтобы выслушивать мое хныканье.
– — Откуда знать-то тебе…
– Уж знаю… Наверняка, Верейкин успел «настучать».
– Ошибочка, дружище. С Верейкиным не разговаривал. И он, как ты выражаешься, «не стучал». Пока, во всяком случае. А что произошло?
– Да… ничего особенного. Подозревает, что я намерен его подсидеть. Сегодня отчитал меня… Как мальчишку.
– За что? Если, конечно, не секрет.
– На совещании в прокуратуре черт дернул меня за язык. Не посоветовавшись с Верейкиным, попросил помощи в расследовании недавнего двойного убийства. Получилось, что через его голову. Говорит, что я, будто бы, не доверяю местным кадрам. А у меня и в мыслях такого не было.
– В дипломатии ты всегда был не силен: шел напролом. Для сыщика, может, и неплохо, однако сейчас… Надо тактику менять.
– Не получится у меня. Поздно переучиваться. Не привык выгибаться перед каждым.
– Ну-ну! Не кисни. – Чайковский сделал несколько глотков кофе, потом чашечку поставил на стол. – А не переговорить ли мне с Верейкиным, как считаешь?
– Ни в коем случае! – воскликнул Фомин. – На эту тему – никогда. Это моя проблема и ее мне надо решить. Если не смогу наладить взаимоотношения, тогда… Уйду я. Уйду совсем со службы. Скоро будет двадцать лет. Хватит.
– Не кисни, повторяю, Сашок. Ты – боец, а не квашня какая-нибудь… В самом крайнем случае, верну тебя назад, в главное управление. Вон что выдумал: уйду. Я тебе уйду. – Он шутливо погрозил пальцем. – Если такие будут уходить, то кто останется? С кем работать?
– Свято место пусто не бывает.
– Кончай всю эту бодягу. Не за тем я приехал…
– Вот именно…
– Что «именно», что?! Я приехал, чтобы лично тебе сказать: твоя просьба, высказанная на совещании в прокуратуре…
– Горовой позвонил?
– Да. Сегодня, с утра. Генерал рассмотрел и принял решение: откомандировать в твое распоряжение… – Он хитро взглянул на Фомина. – Знаешь, кого?
– Не имею представления.
– А ты все же напряги извилины.
– Неужели? – Фомин боялся даже поверить в это.
– Именно! Старшего лейтенанта Курбатова…
– Он… старший лейтенант?!
– Вне очереди присвоено. За ту, последнюю операцию.
– Обрадовал, Павел Павлович, ей-Богу, обрадовал. Спасибо тебе.
– Не меня благодари, а генерала.
– Не скромничай. Без тебя тут не обошлось.
– И это не все.
– А что еще?
– Откомандирован не только Курбатов…
– Кто? Говори, кто?
– Капитан Семенов
