когда Хвост перебрался в Москву, Анри и Леня Ентин наезжали уже в их общую с Алисой комнату в коммуналке Мерзляковского переулка, здесь и продолжалось совместное творчество. Обстановка в комнате была, как и у всех «поющих прелюдии», – никакая, зато на задней стенке шкафа, отгораживавшего тахту, красовался ковер из репродукций и открыток – личный музей для Алисы и еще не появившейся Анюты.
Если Алешину одаренность Сережа оценил сразу, то объем и глубину хвостовской эрудиции в области литературы открывал для себя постепенно, а по-настоящему оценил их уже здесь, на Западе, назвав Алешу «ходячей антологией русской поэзии». Художественные вкусы их во многом совпадали. Оба свободно читали по-английски и еще в Москве, не дожидаясь переводов, познакомились и с Пинтером, и с Бекетом. Поэтому, когда режиссер стокгольмского театра «Шахразад» Вилли Карлссон, с которым в начале 80-х работал Сергей, поделился с ним мечтой о постановке современной пьесы, Сережа с полной ответственностью назвал ему Хвоста как возможного автора. Так появилась пьеса «Синдром Робинзона», поставленная по-английски в 1983 году в Стокгольме[2].
Приходы Алеши с гитарой и с новыми песнями из Тивериады, из Нью-Йорка, из Лондона продолжались в Париже. Однажды, вместо обычного «Ну что, споем?», он сказал: хочу прочитать маленькое стихотворение, которым очень доволен, «Охота на дерево».[3] Сережа считал, что последняя строфа – формула Алешиной жизни: поэт – жизнь – музыка.
Случилось нам с Сережей присутствовать при первом свидании Алеши с новорожденной Верочкой. Почему-то мы оказались в палате у Риммы раньше него. Хвост вытащил Верочку из кроватки, поднес к окну, и мы услышали: «Римуля, да ведь она красавица!»
Поэтический вкус Алеши Сережа считал безупречным и очень внимательно прислушивался ко всем его высказываниям о поэтах и поэзии. Именно под влиянием Алеши взялся он в последние годы жизни перечитывать заново всю русскую поэзию. «Другом в поколении» был для Сергея Хвост.
Как-то, описывая коллекцию фарфоровых фигурок в собрании М.Л.Ростроповича и Г.П.Вишневской, Сергей в одной из фигурок, «Разносчике», обнаружил необыкновенное сходство с Алешей: тот же высокий лоб, фасон бороды, а главное, совершенно хвостовский насмешливый взгляд. Сделав фотографию, Сергей послал ее Алеше, а через пару дней получил прелестнейшее «послание в 128 строк»[4].
Париж,
27 сентября 2010 года.
Сергей Есаян
Ирина Нагишкина
Театровед. Живет в Москве.
Ленинград, 1974
«Вот приеду в Питер.
Мы пойдем на Греческий, у дома Хвоста станцуем танго».
Пишу нехотя, из-под палки. А если так, то буду говорить с тобой. Обращаться к твоей светлой тени. Ты как хочешь, чтобы мы тебя вспоминали? Я, конечно, вспоминаю и люблю. Хотелось бы обозначить твою огромную общую одаренность,
Русский вариант пьесы называется «Эффект Робинзона Крузо». Его можно найти в Интернете: http://magazines.russ.ru/ra/2005/10/hvos4.html Английский текст и его вариант для сцены, а также французский перевод находятся в архиве Aлексея Хвостенко в Бремене.
Под названием «Дерево в саду» напечатано в сборнике «Верпа», стр.245–247.
См. «Верпа», стр.359–362.
