с ним – значит можно навлечь на себя немилость князя, а тот ведь так близок к государю! А посему нужно мириться», – вздохнув, решил он.
– Садись, Афанасий! В ногах-то правды нет.
– Иногда бывает полезным и постоять… – заметил тот, усаживаясь на стул и отходя от обиды.
На этот раз воевода улыбнулся:
– Что это тебя так зацепило?
– Несправедливость! Ведь вы, совершенно не зная меня, тем не менее изволите подозревать в нечестности.
– Вот этого я, поверь мне, никак и не имел в виду. А если что и сказал не так, то извини.
Афанасий твердо посмотрел в глаза воеводе:
– Если мы с вами, Давыд Васильевич, не будем единомышленниками, то и не свершим того великого дела, которое начинаем и, кстати, об успешном свершении которого оба не только мечтаем, но и печемся. Другого не дано!
– Я того же мнения, что и ты, десятник, – как бы подчеркнув этим обращением ту разницу в чинах, которая была между ними. Мол, не забывайся, знай, дескать, свое место! – А посему давай считать нашу размолвку исчерпанной.
И протянул Афанасию руку, которую тот крепко, по-мужски, пожал.
– А теперь, – уже спокойным, деловым голосом сказал воевода, – подумаем о размещении твоей команды. Казаки будут жить в стрелецких сторожках, расположенных здесь же, в детинце. Пусть знакомятся со стрельцами, тем более что двадцать из них и будут со временем включены в твой отряд. – И пояснил: – Постоянного гарнизона в Мангазее пока нет. Однако регулярно из Тобольска и Березова присылают по пятьдесят стрельцов сроком на год, которые и несут здесь караульную службу. Тебе же предлагаю обосноваться в моем крыле воеводского двора.
Афанасий удивленно посмотрел на него.
– Чему удивляешься? – усмехнулся воевода, довольный произведенным впечатлением на десятника. – Во-первых, у тебя будет вполне приличное пропитание, о котором не надо будет тебе беспокоиться, и соответствующая обслуга, а во-вторых, мне будет легче общаться с тобой. – А затем хитровато улыбнулся: – Я уже заметил, как ты не один раз косился на шахматы, которые стоят у меня вот здесь, на столе. Играешь в них?
Тот огорченно вздохнул:
– Нет. К великому сожалению, так и не было случая научиться. Стало быть, не по чину.
– При чем тут чин? – искренне удивился воевода.
– Да при том, что для того, чтобы иметь такие же шахматы, как у вас, нужны немалые деньги, которыми я не располагал, да, признаться, и сейчас не располагаю.
Воевода заулыбался, довольный исповедью десятника. «Не скрывает, стало быть, своего незавидного финансового положения. Это очень хорошо», – прикинул он про себя, а вслух спросил, кивнув в сторону шахмат:
– Понравились?
– Не то слово – красота неописуемая!
– Это так, – самодовольно согласился воевода. – Ведь все фигуры выполнены из мамонтовой кости знатным мастером. Однако шахматные фигуры, – заметил он, – делают и из дерева, а посему и стоят они совсем даже
