моего лица, волосы источали приятный аромат, а ее мокрое тело было хрупким и теплым. Я хотел сказать ей про свою любовь, хотел сказать, что бы ни произошло, я буду любить ее всегда, но не осмеливался, губами осторожно и нежно касаясь ее волос…
А дождь все шумел, дождевая вода несла по тропинке ворох листьев, молния сверкала, на короткое мгновение освещая потемневший лес. Промокшее тело Марины источало тепло, а в глубоком ущелье завывала река.
– А если вдруг мы останемся здесь, – пугливо сказала Марина.
– Не останемся. Сильный дождь быстро прекращается, скоро перестанет. – Потом я взял руку Марины и сказал: “ Давай погадаю.» – «Давай». сказала Марина. – Я раскрыл её ладонь, смотрел долго, якобы думал, вроде, гадать трудно.
– Впереди счастливая жизнь, так видно. Муж будет тебя любить, – сказал я, – муж будет тебя безмерно любить, все время будет любить, – шептал я с закрытыми глазами, – день и ночь будет любить и ревновать, потому, что, где есть большая любовь, там есть и большая ревность, безумно будет любить.
– Только одного буду любить?, – глядя на меня хитро улыбающимися глазами, спросила Марина.
– Как? – не понял я.
– Только одного? – с той же хитрой улыбкой в искрящихся глазах переспросила Марина. – Только одного буду любить – и больше никого?
– Конечно, – поняв, наконец, ответил я, – только одного и..
– А меня? – перебила Марина, меня сколько человек будут любить?
– Только один, – не совсем уверенно сказал я, глядя на белую руку Марины, – вот, смотри.
– Ты неправильно гадаешь, – Марина взъерошила мои волосы, выбежала из-под дерева, встала на тропинке, протоптанной животными и людьми, под веткой граба, протянутой, как лапа, – неправильно говоришь, – повторила она, – двоих я уже знаю.
– Как? – тревожно замерев, произнес я.
– Не скажу. – смеясь, сказала Марина, потом увидев, как вдруг упало мое настроение, пришла и встала возле меня. Ничего не говорила, даже не смеялась. Молча смотрела. потом сказала: – Не обижайся.
Марина села у моих ног на изумрудный, замшелый камень, обняв свои гладкие колени, посидела несколько минут, и не глядя на меня, тихонько сказала:
– Есть один, Степаном зовут. В этом году окончил институт. До того, как получить новую квартиру, жили в нашем дворе. Я даже не знаю, чего больше к нему испытываю – ненависти или любви. Ты не обижайся.
– Не обижаюсь. – просто так, сказал я, еле сдерживая волнение. – Почему я должен обижаться?
Дождь прекратился. Мокрые листья поблескивали в последних лучах солнца, из ущелий, как дым, поднимались клубы пара, а небо было такое ясное. В начале села, где заканчивался лес, вернее, через пару шагов он должен был закончиться, Марина свернула с дороги и пошла по тропинке, я молча пошел за ней. Чуть пройдя, она повернулась ко мне,
