думая о ней, произносил ее имя, мечтая о ней.
И, сам не знаю, почему, я вдруг неожиданно сказал:
– Ты будешь помнить меня, Марина, там, в Сумгаите?
Марина посмотрела на меня с грустной улыбкой, потом сказала:
– А ты сам будешь меня вспоминать? Не забудешь?
– Никогда не забуду, навек запомню, – быстро сказал я, – буду помнить, буду бродить по тем местам, где мы бывали вместе, и вспоминать тебя.– И, глядя на нее сбоку, мысленно говорил ей: “ Во сне приходишь часто ты ко мне, ты стала восхитительной мечтой, ведь перед сном я помню о тебе, твой образ дорогой всегда со мной.»
– И я буду помнить, – сказала Марина с опозданием и замолчала.
Впереди показался родник Гырма-ахпюр. Уже было слышно журчание воды.
– Я тоже буду помнить, – снова заговорила Марина, – Подругам расскажу о тебе. Они не поверят, что здесь, далеко в этих горах, с кем-то дружила. В лесах, в горах. Не поверят.
– Почему? Почему не поверят?
– Не знаю, – пожала плечами Марина, – потому, что я ни с одним парнем не дружу, – хитро улыбаясь, добавила Марина.
– Ни с кем? – спросил я и был безмерно этому рад.
– К чему это? Что, допрашиваешь? – сузив глаза и снова улыбаясь алыми губами, сказала Марина.
– Просто так, – улыбнулся я.
– Не скажу, – сказала Марина, убирая волосы со лба. – Не всё можно рассказывать. Вернее, не всё возможно рассказать.
Дошли до родника Гырма ахпюр, сели на замшелые камни. Марина долго смотрела на воду, впустую льющуюся в канаву, на разноцветных бабочек, порхающих над водой, потом тихо, с грустью сказала:
– Прощай, родной родник. Сколько людей прошло мимо тебя… Ты среди них запомнишь меня? – она замолчала на миг, потом тем же грустным голосом сказала: – Есть такие бабочки, которые живут один день. Бабочка с золотыми крылышками прожила целый день, но этот день был хмурый, шли дожди. Не было солнца, не было песен канареек. День прошел, и бабочка с золотыми крылышками ничего не увидела, не узнала, что дни бывают, еще, и солнечные, мир бывает полон звонких голосов. Так прожила свою коротенькую жизнь маленькая бабочка с золотыми крылышками. – Марина посмотрела на меня и улыбнулась, и ее улыбка тоже была грустной.
Потом, мы снова гуляли по дорогам, ведущим в горы. Дорога, иногда, выходила на лужайки и снова заходила в лес. Мы с лужаек оглядывались назад, там, далеко, по ту сторону лесов, на полях, будто, грустили одинокие стога, виднелось село. А мы шли на поляну Джангира, где бывает самая лучшая ежевика. Шли в последний раз есть ежевику. и оттуда смотреть на наше село Хндзахут, окутанное летней дымкой.
Марина шла за мной. Я повернулся к ней, остановился:
– Ты не устала? – спросил я.
– Устала, – жеманно произнесла Марина и надула красивые губки, –
