могут явиться из Ао, – старик печально обнял жену.
– Разве это плохо, Сэ? Ты ведь тоже плавал к большой земле учиться у мудрых людей.
– Верно, но времена были другие. На последнем совете верховных старейшин мне сказали, что небесные лодки прилетали из Ао и забирали одарённых детей с Хаши, Туллу, Нэкки и даже Оканны. Послы Антарктиды уверяли племена, что после обучения дети вернутся домой, но вот уже два года прошло, а небесные лодки ни разу не появлялись на горизонте. Вожди разгневаны, и если совет не выяснит, в чём тут дело до конца осени, они пойдут войной на южных господ.
Каори побледнела и крепче прижалась к мужу.
– Как война? Что ты такое говоришь? Почему они не возвращают наших детей?
– Пока не знаю, но выясню. Скоро Ситтар, а значит Глаттис уже движется к нашим берегам. Я потребую ответов у правителей плавучего города.
Последние поленья в очаге догорели, и густой сумрак хлынул в дом волной затаившейся угрозы. Мне вдруг стало очень холодно, в глазах помутнело, и показалось, что врата Агды вот-вот затянут меня в подземную пропасть. Но Каори зажгла свечи, и тьма отступила, расплывшись по стенам танцующими чёрными пятнами. Они с Сэдэ помогли мне добраться до кровати, едва коснувшись которой, я провалился в тяжёлый горячечный сон. Дальше ничего не помню. Мати сказала, что два дня я провел в бреду, меня бил озноб, и покормить беднягу ей совсем не удалось. Но когда эта странная болезнь исчезла, так же неожиданно, как и появилась, ко мне вернулся аппетит, и в целом ничто не беспокоило, кроме слабости, охватившей всё тело. Каори заботливо поила меня куриной похлебкой и отваром гинги.
Временная беспомощность почему-то напомнила о годах, когда я ещё малышом донимал своих нянек Сивву и Кальву тем, что неустанно стремился сбежать от них в сад, разбитый за домом. Когда я подрос, Каори перестала ходить на работы в поля, и потребность в молодых «надсмотрщицах» отпала. И потом, очень скоро Сивва вышла замуж и родила ребенка, а Кальва решила уплыть на остров Туллу, где её знаниям травницы и повитухи были очень рады. Вспомнив о былых своих шалостях, я попытался «сбежать» с пропахшей потом и болезнью кровати, но Каори, предвидев моё намерение, как это получалось у неё и шестью годами ранее, уговорила меня не подниматься ещё некоторое время, чтобы как следует восстановить силы.
Снаружи хлестал проливной дождь, подгоняемый резкими порывами ветра. Утро, охваченное серыми тонами и редкими вспышками молний, только нарождалось, когда Сэдэ вдруг вошёл в мою комнату. Я не спал уже час или около того, стараясь успокоить тревожные мысли, роившиеся в голове, словно дикие осы. Телом я был здоров, но в душе моей поднимался шторм неопределённости, куда более яростный, чем гнев стихии, ревевшей за окном. Старейшина подал мне кружку свежего молока и аккуратно присел у моих ног.
– Выпей, это придаст тебе сил, – заботливо прошептал Сэдэ, видимо, стараясь не разбудить мирно спавшую в соседней комнате Каори.
Я с удовольствием принялся за содержимое
