своей жизни, развод, одиночество, как папа и мама помогали ей воспитывать сына…
Встряхивала головой, чмокала перед сном новую маму и шла в свою комнату читать молитвенное правило. Но вместо того, что было написано в молитвеннике, её сердце взывало своими словами: «Господи, дай ей счастья. Пусть она будет счастливой. Пусть она будет жить ещё долго-долго!» Её импровизированная молитва сливалась с плачем, и уже ничего не видя от слёз, она долго делала перед иконами земные поклоны, умоляя Господа упокоить души её родителей. Она обращалась, как к живым, к папе с мамой, оглядываясь на их фотографии на противоположной стене, изливала им своё, с запозданием, очнувшееся сердце, умоляла простить её, рассказывала о том, как казнит себя и как скучает по ним… В этом страстном шёпоте, горячечном лопотании, она, уткнувшаяся лицом в колени, сотрясающаяся от сдерживаемых рыданий, походила на безумную. Она верила, что родители в этот момент её слышат, и от этой веры приходила в ещё большее исступление, питаемое радостью небесной встречи и тоской земной утраты одновременно. В этих воплях души она отдавала родителям свою дочернюю любовь, которой так скупо делилась с ними при жизни. И долго слышались в ночной тишине бормотание «Господи, помилуй!», и стук коленей и лба об пол. И далеко где-то в ночи заунывно выла, портила всем сон тоскующая о чём-то своём уличная собака.
«Отговорила роща золотая берёзовым, весёлым языком…» На складной скамейке сидел старик с баяном и пел один за одним романсы. Перед ним лежала фуражка, на дне которой блестело несколько монет.
– У тебя есть деньги? Положи ему побольше, – сказала мама.
Они шли по осеннему парку.
– Я тебя никому не отдам, – сказала Наташа.
– Я знаю. Наконец ты стала прежней, как в детстве. Когда мы с тобой дружили, – ответила мама.
Она крепко опиралась на руку Наташи.
– Как хорошо-то, а? – вдыхала мама полной грудью воздух.
Наташа вынула из кармана клочки отодранных от столбов объявлений («Ваша мама, Светлана Ивановна Казанцева, у меня») и швырнула широким жестом, словно сеятель над полем.
– Настоящий запах осени. Листья под ногами. Я слышу, как они шуршат, – сказала мама.
Смерть Валентины
«Отгрузка товара вынужденно задерживается. Нашей Валентины больше нет. Однако, как не вовремя она умерла», – написал он и отправил на три адреса. Во «входящих» выскочили два очередных послания со спамом. Запрыгали сигналы новостных лент.
Что-то мучило и зудело в душе. Что? Он наморщил лоб, поднял глаза к окну.
За стеклом плавали весенние листья. Тучи рушились на землю серыми стенами тёплых дождей. Мокрые кошки завывали о безответной любви. Голуби любили друг друга на сухих чердаках.
В почте зажглось ответное: «Царство ей небесное!» Он навёл курсор, удалил.
Она умерла и правда не вовремя. Но зачем об этом оповещать клиентов, вот что.
