вроде нет. Давай на этом и завершим. Я всегда подозревал, что в тебе сидит параноик. Или, в лучшем случае, подлец. Впрочем, извини, я и сам далеко не святой.
– Ага. Это хорошо, что у тебя сохранилась самокритика. Так слушай. Ты же помнишь, как…
– Я ничего не помню, Копылов. И не верю тебе.
– Прослушаешь записи – поверишь.
– С сегодняшним уровнем технологий можно любую лажу состряпать. В своём сыне я уверен, как в самом себе, и даже более. И вообще он на голову выше меня и в прямом, и в переносном. Я ещё должен бы поучиться у него мужеству и порядочности.
– Да остановись ты. Ишь понесло. Ты не то подумал.
– Да я вообще ничего не подумал, Копылов. Я просто не хочу никаких прослушек…
– Не заводись. Тут, вообще-то, дело пустяковое. Можно и не паниковать, поверь. Успокойся. Два года назад у неё был обнаружен рак. А тут рядом сын крупного бизнесмена, твой, то бишь, отпрыск, известный врач с хорошей репутацией, учёный. В газетах о вашей семье пишут. Она пришла в его клинику, и он взялся лечить её. И предложил свой метод, о котором пока мало что известно науке. Но что-то пошло не так. То ли передозировка, то ли недозировка…. Ну, тут уже научные тонкости. В любом случае, неординарное лечение, к сожалению, привело к обратным результатам и лишь ускорило приближение кончины пациентки. Между прочим, лечил её он неофициально, документации не вёл. Валентина для него была таким, знаешь ли, подопытным кроликом. С неё не взял денег, и это было для неё главным стимулом, взамен попросил никому не рассказывать о её участии в этом, как говорил твой сын, научном эксперименте. И доказать теперь его причастность к её смерти никто не сможет. Если, конечно, в ход не пойдут накопленные мною вещдоки. Ты, словом, понял.
– Нет.
– А что было дальше, ты знаешь. Он сбежал в монастырь. Но Валентина по благородству души не стала подавать заявление в полицию.
Угрюмин отхлёбывал коньяк из бутылки, потом стучал по столу пальцами, разглядывал посвежевшее без бороды лицо Копылова.
– Знаешь. Иногда мне кажется, что я не живу, а сижу в кинотеатре и смотрю фильм со своим участием. И фильм этот, скажу тебе, Копылов, и без твоих стараний просто дерьмо, – Угрюмин стукнул кулаком по столу, на колени свалился смартфон.
А почему бы не позвонить Валентине, подумал он. «Как там у вас, на том свете, погода?» – спросит он. «Солнечная», – ответит она. «А у нас дожди». Он ткнул в её имя на дисплее. Абонент был недоступен.
– Я тебе предлагаю убить двух зайцев. Во-первых, никто никогда ничего не узнает. Во-вторых, твой сын останется на свободе. Покойницу уже не вернуть. А ему зачем жизнь ломать.
Угрюмин посмотрел сквозь Копылова и подумал, а что лучше – съездить по морде этому типу или съездить домой к Валентине? Пожалуй, последний вариант более позитивный, если, конечно, можно назвать позитивом визит к покойнику. Вслух сказал:
– Я подумаю.
– Но думай не больше трёх дней. Итак, до понедельника.
Копылов похлопал Угрюмина по плечу и ушёл.
«Коля.
