Ничего. А что он должен сделать? Что?! Эта мысль его будто ударила. Он вышел на террасу с танцующими фонтанами, смотрел на звёздное небо, и слёзы ползли по щекам, и это было очень неприятное состояние. Он не мог понять себя. Ведь всё было хорошо. Жена любит, сын подаёт надежды, дом, дача, машина. Бизнес. Когда-то начинал Игорь Степанович с того, что было в его интернет-магазине два человека: он и жена. Теперь это уже был интернет-супермаркет. Многопрофильный ассортимент. Не просто заключали договора со складами, но и имели уже два собственных стационарных склада. Под офис выкупили часть здания в престижном районе города. Появилась возможность держать целую команду. Бухгалтер, юрист, курьеры, администратор. Специалисты по раскрутке сайта. В поисковиках «Яндекса» их магазин в топе.
Тревога за сына, вдруг бросившего работу врача и карьеру перспективного учёного, ради непонятных целей, ради призраков и даже, как думал Угрюмин, глупостей и блажи, нарушила эту обычную безмятежность. Он ругал и осуждал сына. И всё чаще это тяжёлое состояние духа… Всё чаще ему его собственная жизнь казалась пустой. Он говорил себе, что так у всех. И снова как бы забывал. И вот теперь смерть Валентины и шантаж Копылова…
Игорь Степанович больше не мог находиться ни в этом кабинете, ни в этом здании. Надо было куда-то идти, что-то делать. Но что, что…
Вот и улица, сырость тёплая, воздух сочный, весенний ветер скользнул по лицу, хлестнул дождём, встал в горле комом. Улицы закрутились, побежали, поволокли за собой вперёд, подтолкнули в спину гудками машин, ударили в грудь городскими звонами, шумом, стуком, голосами… Игорь Степанович переступал через лужи, смотрел и ничего не хотел видеть, и ничего не хотел помнить, но оно и виделось, и помнилось, и вся жизнь прошедшая, все эти длинные и, оказывается, столь быстро мелькнувшие и ухнувшие в никуда прожитые десятилетия, – всё стояло в сознании ясным, чётким зрелищем, и было в этом всеобъемлющем видении ушедшей жизни столько сора, столько ненужного, глупого, ошибочного, и даже мерзкого…
«Ты, папа, из советского поколения. Ты вырос в стране, где был железный занавес в первую очередь от Бога, а потом уже от иностранного влияния, – сказал ему как-то Коля, это было незадолго до его ухода в монастырь. – Но ведь это не означает, что надо всю оставшуюся жизнь ползти по накатанной дороге неверия. Твоё неверие и жизнь без Бога – это пустота. Это путь в никуда».
Он обычно отмахивался от Коли, его вразумления ему казались излишними. Он был слишком занят по работе, чтобы отвлекаться на абстрактного Бога. Но разлука с сыном помимо горечи принесла добрые воспоминания о прошлом, в котором присутствовала дружба. Ему представлялось, как он едет с ним на рыбалку, как они отдыхают на море. И голос Коли. Его размышления о спасении души, о царстве небесном, в которое, как он объяснял, «надо идти узкими вратами». Эти «религиозные сентенции», как прежде называл сыновни увещевания, подсмеиваясь, Угрюмин, стали теперь для него в первую очередь напоминанием о том, что в этом мире где-то живёт его сын с его мыслями о Боге, и эти самые
