хотят самоопределения. И евреи пусть сами с арабами разбираются… – Джон вспомнил упрямые глаза Авербаха:
– Они разберутся. Сталин пошлет в Палестину военных советников, под видом нелегальных иммигрантов, начнет снабжать еврейские отряды оружием, через кавказские коридоры. И вообще, будет вербовать агентов. Например, Авраама. Он правый, но отец его был коммунистом. Как доказывает дело Штерна, евреи кому угодно продадутся, за обещание независимости. Хоть нацистам, хоть коммунистам… – Джон подумал о Ционе:
– Русские примутся за тамошнюю молодежь. Скажут, что только они, на войне, позаботились о евреях. Мы, и вправду ничего не делали, хотя знали, что происходит в лагерях… – в разговорах с Авербахом, Джон избегал упоминаний о Польше:
– И с Меиром мы тоже ничего не обсуждали, – герцог почувствовал злость:
– Моей вины здесь нет. Вернувшись из Бирмы, я настаивал на атаке Аушвица и железнодорожных путей, в Польше. Меня не послушали, а что я должен был сделать? Сам поехать в оккупированную Европу и дать себя арестовать… – он выпустил дым:
– Авраам добровольно в Аушвиц отправился. Но Авраам еврей… – Джон ждал коллегу, капитана Сильвестра.
Закрытый лагерь для генералитета отделили от основной территории оградой, с колючей проволокой и вышками. До Люнебурга здесь было всего пять километров. У ворот главного лагеря торчали машины с корреспондентами. Журналисты и фотографы бросались снимать любой автомобиль, заезжающий в ворота:
– Они думают, что мы нашли Бормана или Гиммлера… – Джон понял, что соскучился по хорошему чаю, – или что сюда Геринга привезут… – британцы и американцы пока держали пленных бонз в строгой изоляции. Джону надо было поехать в американскую зону оккупации, где сидел в тюрьме старый знакомец, бывший бригадефюрер Шелленберг. Джон хотел добиться от высокого чина СС сведений о местопребывании группенфюрера фон Рабе.
Убрав письмо, он полистал папку, с машинописными листами. Союзники вели учет арестованным офицерам СС. Джону не нравилась сложившаяся сейчас, в конце мая, картина:
– Максимилиан словно компанию себе подобрал, – невесело подумал майор, – Барбье пропал, Рауфф исчез, Мюллера никто не видел, Каммлер будто испарился, с тяжелой водой. Менгеле нет, и вообще, многих врачей недосчитались… – оставалось непонятным, куда делись фон Рабе и Воронов:
– Марта тоже пропала. Питер видел ее в Рётгене… – Джон сообщил кузену, что семейный пистолет Кроу окончательно потерян, – однако церковь бомбили. Она могла погибнуть, с ребенком… – Джон захлопнул папку:
– Ладно, во-первых Шелленберг, а во-вторых, может быть, найдут Мюллера… – на предполагаемого Гиммлера он не надеялся. Джон повертел солдатскую книжку, на простом, голом столе:
– Сержант Генрих Хитцингер, сорока двух лет… – Гиммлеру сейчас было сорок пять. Хитцингер,
