водными сообщениями, этими единственными путями для передвижения в эпоху исторического младенчества народов, были причиной дальнейшего самостоятельного торгового и политического значения Новгорода и постепенно развивали в новгородцах тот дух независимости, свободы и неустрашимости, которым запечатлена их последующая историческая деятельность79.
Кривичи было племя дикое, не имевшее задатков к самостоятельному развитию по своему невыгодному географическому положению, сдавившему его в лесистой местности среди литовских народцев. Это племя, развивши в себе преимущественно суровую религию, рано подпадает влиянию литовцев и смешивается с ними. Соединенное сначала федерацией с новгородскими славянами, кривичское племя в дальнейшей своей исторической жизни выделяет два княжества: Полоцкое и Смоленское – по системам рек Западной Двины и Днепра. Вследствие направления этих рек – Двины на запад и Днепра на юг, течение исторической жизни обоих княжеств направляется к западу и югу, оставаясь совершенно чуждой северо-востоку России80.
Вятичи – самые поздние выселенцы славянские. О выходе их из Польши вместе с радимичами было живо предание еще в XI в. Вятичи отличались дикостью даже во времена Нестора. Он говорит о них: «Живяху в лесе, якоже всякий зверь, ядуще все нечисто, срамословье в них пред отци и пред снохами; браци небываху в них, но игрища межи селы»81.
Среди вятичей жил литовский народец голядь, по рекам Протве и Угре. Об этом народце ничего неизвестно определенного и он до сих пор представляется какой-то загадкой82.
Расселение славян среди финского племени началось весьма рано. Невозможно определить – когда именно, но. без сомнения, гораздо раньше не только призвания Рюрика, Синеуса и Трувора, но даже раньше изгнания варягов, бравших до Рюрика дань с новгородцев, кривичей и мери. Колонизация славян началась с запада, из земли новгородской в земли веси и мери. Такое предположение легко основывается на удобстве водного сообщения между Новгородом, Белоозером и верховьями Волги. Лучшим показателем для определения давности колонизации может служить известный факт существования общественного союза у новгородских славян, кривичей и мери; союз этот, обложенный данью варягами, изгоняет их, и затем призывает к себе князей для установления в земле своей «наряда», т. е. государственного устройства. Вопрос о варягах сделался таким общим местом в русской истории, так бесплоден и неважен кажется он многим, что говорить о нем вновь действительно затруднительно. Но мы позволим себе сказать о нем несколько слов ввиду разъяснения занимающего нас вопроса о давности славянской колонизации среди мери. В этом отношении для нас очень важно свидетельство Псковской второй летописи, на которое до сих пор не было обращено, как нам кажется, особого внимания. Под 854 г. в летописи этой говорится: «Новгородцы свою власть импаху, а кривичи свою, а мерь свою, а чудь своими владьху и дань даваху варягом; а иже
