блестящее. Исчезло уже… Если опять появится, я скажу, увидите.
Вскоре мы выбрались на опушку леса. С нее открывалась широкая панорама, и я невольно остановился. Тим и Селейна встали тоже. Недоумевая, мы оглядывали пейзаж. Нет, ничего такого, чему следовало быть в другом мире, здесь не было: ни волшебных эльфийских дворцов, похожих на изящные драгоценные поделки, вырезанные из слоновой кости, ни пролетающих по небу величественных драконов, ни диковинных яблонь с синими яблоками. Перед нами простирался обширный луг. Его пересекала разбитая, колеястая проселочная дорога, за которой темной влажной шелковой лентой лежал ручей. Дальше начинались поля, а правее, отчеркнутый длинной светлой рощицей, тянулся широкий выгон. Деревни видно не было, но у горизонта в небо поднимались тонкие сизые дымки.
– Как это возможно? – вслух спросила Селейна.
– Понятия не имею, – честно ответил я.
Дело было в том, что все окружающее пространство мы видели так, словно стояли на возвышенности, причем довольно высокой. Вместе с тем я прекрасно понимал, что это не так. Даже наоборот: луг лежал в низине, а лес располагался еще ниже. Стоя на этой опушке, мы никак не могли видеть ручей. Но я видел его – так, словно смотрел на него сверху, едва ли не с высоты птичьего полета. И местность, расположенную за ним, я видел тоже – далеко и четко.
– Смотрите, смотрите! – воскликнул вдруг Тим и ткнул пальцем в небо. – Вон оно!
Я задрал голову. По небу над нашими головами бежала полупрозрачная разноцветная рябь – словно кто-то разрезал на лоскуты радугу, сшил из них платок и взметнул его в воздух. Рябь пронеслась над нами, сверкая и переливаясь, и исчезла.
– Красиво, – произнесла Селейна.
– Эй, вы чего там застряли? – окликнул нас Боггет, ушедший уже далеко вперед.
Выбравшись на дорогу, мы зашагали быстрее. День был ясный, но не жаркий: маленькое светлое солнце, потихоньку взбиравшееся в зенит, совсем не жгло. Разноцветная рябь проносилась над нами еще дважды, и со второго раза я сумел заметить, что вместе с меняющимися цветами она несет в себе и какие-то очертания, образы. Но они были слишком подвижными и размытыми, чтобы их можно было разобрать. Задумавшись о том, что бы это могло быть, я вдруг почувствовал пальцами правой руки то же, что и накануне ночью: словно прикасаюсь к чему-то не совсем существующему. Я боялся спугнуть это ощущение, но все же пошевелил рукой – нет, оно не исчезло. Я словно опустил пальцы во что-то зыбкое, жидкое, которое, тем не менее, не оставляло на коже никаких следов влаги.
– Эй, Тим. Ты ничего странного не замечаешь? – спроси я.
Он оглянулся и посмотрел на меня с невинным удивлением.
– Нет. А что?
– Да так… Просто мы ведь в другом мире. Должно ведь что-то быть не так, как у нас, правда?
– Тебе что, самого мира мало?
«Мне он вообще не нужен, – хотел ответить я. – Мне нужна Рида». Но сказал я другое:
– Должно
