выручать /из беды/). Whilst the passion was on him he started back (в то время как ярость была на нем = охваченный яростью, он отскочил назад; to start back – отскочить назад, отшатнуться; to start – начинать/ся/; вздрагивать; вскакивать), and the rope ran out between his hands (и веревка стала выскальзывать у него из рук; to run out – отпускать понемногу, травить /канат/). His moment of hate was followed by an impulse of his better manhood, but it was too late (за минутой ненависти последовал более благородный порыв, но было слишком поздно; impulse – импульс; порыв, побуждение; manhood – возмужалость; мужество, храбрость; качества, присущие мужчинам).
Before he could recover himself, Abel encumbered with the rope that should have aided him (прежде чем он успел прийти в себя, Абель, запутавшись в веревке, которая должна была ему помочь; to recover – возвращать обратно; оправляться, приходить в себя; to encumber – затруднять, мешать, стеснять), was plunged with a despairing cry back into the darkness of the devouring sea (с отчаянным криком вновь погрузился во тьму бушующего моря; to plunge – погружать/ся/, окунать/ся/; to devour – пожирать, поглощать).
hatred ['heɪtrɪd], succour ['sʌkə], impulse ['ɪmpʌls], encumbered [ɪn'kʌmbəd], devouring [dɪ'vaʊərɪŋ]
On the instant a wave of passion swept through Eric's heart. All his hopes were shattered, and with the hatred of Cain his eyes looked out. He saw in the instant of recognition the joy in Abel's face that his was the hand to succour him, and this intensified his hate. Whilst the passion was on him he started back, and the rope ran out between his hands. His moment of hate was followed by an impulse of his better manhood, but it was too late.
Before he could recover himself, Abel encumbered with the rope that should have aided him, was plunged with a despairing cry back into the darkness of the devouring sea.
Then, feeling all the madness and the doom of Cain upon him (тогда, ощущая на себе все безумие и /ужасную/ судьбу Каина), Eric rushed back over the rocks, heedless of the danger and eager only for one thing (Эрик побежал обратно по скалам, невзирая на опасность и желая только одного; heedless – не обращающий внимания; небрежный; heed – внимание; осторожность) – to be amongst other people whose living noises would shut out that last cry (оказаться среди других людей, чьи живые голоса заглушат тот последний крик) which seemed to ring still in his ears (который, казалось, все еще звучал в его ушах). When he regained the Flagstaff Rock the men surrounded him (когда он добрался до Флагштоковой скалы, его окружили люди), and through the fury of the storm he heard the harbour-master say (и сквозь неистовство = грохот шторма он услышал, как начальник порта говорит):
“We feared you were lost when we heard a cry (мы боялись, что ты пропал, когда услышали крик)! How white you are (как ты бледен)! Where is your rope (где твоя веревка; white – белый; бледный)? Was there anyone drifted in (кого-нибудь принесло к тюленьей пещере)?”
whose [hu:z], heard [hɜ:d], anyone ['enɪwʌn]
Then, feeling all the madness and the doom of Cain upon him, Eric rushed back over the rocks, heedless of the danger and eager only for one thing – to be amongst other people whose living noises would shut out that last cry which seemed to ring still in his ears. When he regained the Flagstaff Rock the men surrounded him, and through the fury of the storm he heard the harbour-master say:
“We feared you were lost when we heard a cry! How white you are! Where is your rope? Was there anyone drifted in?”
“No one,” he shouted in answer (никого, – крикнул он в ответ), for he felt that he could never explain (так как почувствовал, что никогда не сможет объяснить) that he had let his old comrade slip back into the sea (почему позволил своему старому товарищу упасть обратно в море; to slip – скользить; выскальзывать), and at the very place and under the very circumstances (и в том самом месте и при тех же обстоятельствах) in which that comrade had saved his own life (при которых этот товарищ спас его собственную жизнь). He hoped by one bold lie to set the matter at rest for ever (он надеялся одной смелой ложью навсегда уладить дело). There was no one to bear witness (свидетелей не было; to bear witness – свидетельствовать, давать свидетельские показания; witness – свидетель; свидетельство) – and if he should have to carry that still white face in his eyes (и если ему суждено всегда видеть перед собой: «нести в глазах» то спокойное бледное лицо) and that despairing cry in his ears for evermore (и слышать /в ушах/ тот отчаянный крик; for evermore – навеки, навсегда) – at least none should know of it (по крайней мере, никто об этом не узнает). “No one,” he cried, more loudly still (нет, никого, – крикнул он еще громче). “I slipped on the rock, and the rope fell into the sea (я поскользнулся на
