казаков настроены к нам враждебно»[65].
В тот же день походный атаман генерал П. Х. Попов с отрядом численностью около 2 тыс. при двух конных батареях[66] начал отход через станицу Старочеркасскую за Дон, в Сальские степи, а шесть дней спустя (3 марта) войсковой атаман генерал Назаров был расстрелян большевиками.
Донское казачество, не признав октябрьского переворота, однако, на вооруженную борьбу с большевиками не пошло. И не пошли не только «фронтовики», не пошли и «старые», но еще способные носить оружие станичники. Если настроение возвращавшихся с фронта казачьих полков отчасти можно объяснить заразой революционной пропаганды на фронте, усталостью от войны и боязнью казаков, неоднократно призывавшихся в течение 1917 г. для усмирения на фронте бунтовавших армейских частей, прослыть «нагаечниками», то ведь старое-то казачество ни этой заразой, ни усталостью не страдало. Между тем на призывы своих выборных атаманов стать на защиту Дона ни те, ни другие не откликнулись. Правда, что в то же время и активные сторонники большевиков среди донского казачества насчитывались единицами. Голубов, Смирнов и Подтелков никак не могли считаться выразителями казачьей воли. И активные борцы с большевизмом – главным образом партизаны, и революционные большевистские казачьи отряды были исключениями. Ведь даже ворвавшиеся на заседание круга голубовские казаки отвели браунинг, направленный большевиком Пугачевским в атамана Назарова. Подавляющая масса дон ского казачества в первые месяцы после октябрьского переворота была нейтральна, и причины этого нейтралитета лежали не столько в нежелании воевать, сколько в на ивном, типичном для этой эпохи жизни донского казачества убеждении, что если «не дразнить» большевиков, то и большевики не тронут Дона и оставят их жить своим казачьим укладом.
Эта наивная мысль постепенно, подсознательно завоевывала умы казаков. Идея паритета, т. е. предоставления всей полноты прав и частновладельческих земель подавляющей массе иногородних, еще больше эту идею углубляла. Раз казачество устанавливало у себя на Дону «демократический» порядок и полюбовно размежевывалось с недовольным слоем иногородних, большевикам незачем трогать казачество, и оно может спокойно существовать наряду с советской властью в остальной России. Несомненно, что ложная для этой эпохи борьбы с большевизмом идея паритета сыграла роковую роль в представлении донского казачества о возможных взаимоотношениях с только что захватившими власть большевиками.
Уже в конце декабря 1917 г. войсковой круг посылал делегацию в карательный отряд 17-го стрелкового полка (на ст. Чертково) и, вызвав представителей этого отряда на заседание, пытался их убедить, что казаки[67] «не буржуи, а настоящие хлеборобы, такие же трудовые люди, как и они, депутаты 17-го стрелкового полка, что им с казаками не из-за чего драться, нечего делить, что казаки сами устроят свою жизнь и никак не притесняют, наоборот, зовут к власти и крестьян, и рабочих, и
Воспоминания Пугачевского. С. 407, 408.
