ж по-доброму просим…
– Братья и сестры! – волнуясь, продолжил отец Георгий. – Вы уже знаете о том, что в город стянуты войска, что Зимний оцеплен ими со всех сторон и продажные министры и готовые воевать со своим народом, как с врагом, генералы не хотят допустить нас к царю, позволить нам поведать о своих бедах и изложить свои требования. Поэтому все может случиться. Даже самое невероятное, самое страшное… – Он помедлил, переводя дух и подбирая нужные слова, и продолжил, – Солдаты могут применить оружие, даже стрелять. А значит, могут быть жертвы. Готовы ли вы рисковать своими жизнями ради свободы и справедливости?..
– Готовы! – ответила ему многоголосьем толпа.
– Мы не отступим!
– Веди нас, отец Георгий, не сомневайся!
– Чай, мы не трусы!..
– И все же, – продолжил священник, – я советую не рисковать, оставить по домам хотя бы женщин и детей, не брать их с собой. Все может случиться…
– Нет, мы не останемся, не отпустим одних наших мужиков! – в ответ на эти слова дружно зароптали женщины. – Умирать – так вместе, и нам без них, без наших кормильцев, не жисть!
– Да не посмеют солдаты стрелять в баб да малых деток! Ведь не ироды же они! Мы ж с миром, с иконами да с хоругвями идем, а не с дубьем да дрекольем…
– А ты говори, говори дальше, отец!
И отец Георгий продолжил, уже не заглядывая в бумагу, которую держал в руках.
– Братья, вы вправе требовать уважения к вам, к людям труда, ведь вы в поте лица умением своим и радением за матушку Россию создаете ее мощь и богатство. Перед Богом и царем все должны быть равны – и богатые, и бедные, и сильные мира сего, и убогие, и немощные. Я верю, царь не даст нас в обиду, он услышит, поймет и поддержит нас, своих верных ему подданных!
«В таинственно неясных очертаниях развевающейся над толпой рясы, в каждом звуке доносившегося хриплого голоса окружающему очарованному людскому морю казалось, что наступает конец, приближается избавление от чудовищных вековых мучений». Он увидел слезы на глазах многих стоящих у подножия трибуны женщин и стариков. Отец Георгий воздел к небу руку с крестом и осенил им обнаживших головы рабочих.
– С нами Бог и наша правда!
Отец Георгий спустился с трибуны и вместе с Иваном Васильевым и кузнецом Филипповым встал в первом ряду. Колонна колыхнулась и двинулась. Справа и слева от них шли люди с хоругвями, крестами, иконами и портретами императора. Они двигались плотной массой, взявшись за руки. По их просветленным лицам было видно, что всех пронизывает единая энергия, гордое осознание того, что сегодня они сбросили с себя гнет рабской покорности, удивленно и радостно ощутив себя единой силой, способной одолеть все преграды.
– Спаси, Господи, люди твоя… – затянул женский голос где-то в толпе. Ряды подхватили. Сначала неуверенно, неслаженно, затем все стройней, все мощней и вдохновенней пели люди. – …И благослови достояние Твое,
