Они уехали.
«Да. Но они могут вернуться, – внезапно шепнул ей внутренний голос. – И тогда все полетит к чертям».
Плевать.
Времени почти не остается, так что придется рискнуть.
Меньше чем через минуту на поверхности показалась всклокоченная, залитая кровью голова мужчины.
– Привет, Илюша-твою-мать, – нараспев проговорила старуха. Она с надсадным скрипом провела арматуриной по растрескавшемуся полу. – Тут много чего интересного о тебе говорили. Небось сам слышал?
– Слышал, – проворчал Илья, выкарабкиваясь из подвала. От него разило нечистотами, и он брезгливо оглядел себя с ног до головы. Затем исподобья посмотрел на усмехающуюся женщину, которая лениво перекладывала стальной прут из руки в руку.
– Даже не пытайся распускать руки, мальчик. Тронешь меня хоть пальцем, я охреначу тебя этой штуковиной повторно. Может, на этот раз вправлю твои мозги.
– Тебе смешно? – заорал беглый зэк. – Ты чуть не пробила мне башку, ведьма! А потом облила меня ссаньем! Знаешь, что за это делают на зоне?!!
Ухмылка нищенки стала еще шире. Надрез на печеном яблоке увеличивался, грозясь разрезать сгнивший фрукт пополам.
– А ты сломал мне нос, – парировала она хладнокровно. – Из-за тебя, некультурного мудака, я вывихнула ногу и еле хожу. По твоей милости эти обезьяны в погонах сломали мне дверь. Они до смерти напугали моего сына и угрожали меня убить. А все потому, что я не выдала тебя. Может, так до тебя дойдет?
Илья молчал, гневно раздувая ноздри. Казалось, вот-вот, и он снова ударит разглагольствующую старуху.
– Ты что, и правда собиралась гадить вниз? – наконец спросил он. – Тогда, при шакалах?
Она сделала костлявой рукой жест в воздухе.
– Роль нужно было играть до конца. Подумаешь, одной порцией дерьма больше, одной меньше… Ты все равно был испачкан. Или для тебя важнее сдохнуть, но при этом остаться чистеньким?
– Ты спятила.
– Наверное. Кстати, меня зовут Наталья, – представилась старуха, и на этот раз ее тон был примирительным. – И я не такая уж старая. В этом году мне исполнится пятьдесят четыре года.
Илья с недоверием уставился на свою новую знакомую:
– Не обижайся, но ты выглядишь на сто пятьдесят четыре. А то и больше.
Наталья засмеялась дребезжащим смехом, и он непроизвольно подумал о гремящих костях в гробу.
– Поживи с мое, Ильюша, и я посмотрю, каким станешь ты.
Труднов с раздражением отметил, что его имя она произносила кривляясь, нарочито выделяя смягченную мягким знаком букву «ю».
Он поднялся на ноги.
– Зачем ты меня спрятала?
– Ты удивлен? Наверное, пока сидел в тюрьме, и думать забыл о таких вещах, как сочувствие? Жалость? Сострадание?
Илья злобно улыбнулся:
– С точки зрения закона, ты преступница. Я читал Уголовный кодекс.
– Не
