и с немалым риском.
«Помнится мне один случай, – вспоминал Анатолий. – Пришел я из зоны, выполнил задание, зашел на посадку. На высоте 30 метров по инструкции нужно все внимание перевести на землю, а я почему-то заглянул в кабину, смотрю, у меня скорость по прибору около 70 км/час, а высота уже 5 метров, я знал, что на планировании нужно держать скорость 100 км/час. Отдал ручку от себя, пока все это выполнял, совсем потерял высоту, да как саданул колесами о землю. Только теперь и почувствовал, что она рядом. Конечно же, ручку управления на себя. Мой «конь» как взмыл вверх метров на пятнадцать, естественно, потерял скорость, газ-то был с опережением убран. Самолет стал падать. Вижу, что дело неладное, дал газ, а опережения нет, да к тому же резко. Мой бедный мотор чихнул два раза и замолк. Я даю вновь газ – сначала опережение, затем медленно прибавляю, слышу, мотор ожил и затарахтел. У меня отлегло от сердца. Командиры и курсанты, бывшие на старте, замерли в ожидании, что будет дальше. А Бабашов схватился за волосы, глаза закрыл и присел. Думали, «хана» моему самолету вместе со мной. В передней кабине за пассажира летел Виктор Еремин, когда я выправил положение, он оглянулся, покачал головой и улыбнулся. Повторно зашел на посадку как положено. Посадил самолет отлично. Зарулил к месту стоянки, вышел из кабины и докладываю инструктору:
– Товарищ инструктор! Задание выполнено, при посадке произошел низкоскоростной «козел». Ушел на второй круг и совершил посадку.
Вот тут-то мне досталось от инструктора и начальника аэроклуба. Но вскоре дело уладилось, тем более что самолет был цел, а меня на день отстранили от полетов. Вскоре занятия продолжились, и выводы для себя я сделал серьезные».
Вскоре Самочкин освоил фигуры высшего пилотажа: «переворот», «петля Нестерова» и «штопор». При этом случайно подслушав разговор инструкторов о том, что он якобы «боится петли», во время следующего вылета в «зону» (так назывался безлюдный участок местности, над которым выполнялись наиболее опасные задания), курсант вместо положенных двух петель выполнил сразу шесть, а вместо двух витков на штопоре выполнил целых пять. Правда, начальство героизм Самочкина не оценило, а, напротив, отстранило его от полетов «за неумение считать».
Первый уровень мечты, можно сказать, был достигнут. Анатолий и его товарищи теперь были не простыми рабочими и курсантами, а без пяти минут летчиками. Практически персонажами с многочисленных пропагандистских плакатов про сталинских соколов, украшавших улицы и захолустной Мологи. К тому же в Испании началась гражданская война между националистами и франкистами, и все газеты ежедневно писали о воздушных боях в небе над Пиренеями. Вечерами, не без основания довольные собой, молодые авиаторы гуляли в городском саду, пели песни под гармошку под восторженные взгляды местных девиц. По словам Самочкина, те буквально млели при виде летчиков-курсантов, доходило даже до драк с местными парнями, в которых, впрочем, курсанты, благодаря неустанной физической подготовке, также вышли победителями.
Наконец в начале
