– письмоводитель пристально посмотрел на Арсения, – или душить человека, даже если и страдаешь таким заболеванием? Наши суды не столь гуманны, как за границей, и преступника-лунатика, какой бы адвокат его ни защищал, ожидает виселица либо каторга.
Письмоводитель, глядя Арсению в глаза, произнес холодно и с презрением:
– Я не имею доказательств вашей вины, но уверен, что именно вы настоящий убийца Анны Ступачевской!
– С чего вы взяли?! – возмутился Арсений. – Да как вы смеете!
– Любое преступление, если только его не совершает сумасшедший, имеет мотив. Вы сами рассказали, что Ступачевская в разговоре с Акуловым призналась, что любит его, как и он ее. Она дала ему месяц для налаживания добрых отношений с отцом, пообещав пока не отвечать вам. Скажите, какой тогда мог быть мотив у Акулова? Никакого! Это показывает и его дальнейшее поведение. Если бы он убил Ступачевскую, то постарался бы скрыть следы, не держал бы у себя в комнате орудие убийства. Акулов же словно специально делает все, чтобы его заподозрили. Взять хотя бы тот факт, что он валяется в постели почти до полудня. Это он после убийства никак не может выспаться? Не нервы, а канаты!
Теперь обратимся к другим фактам – во-первых, примятый газон под вашим окном. Я расспросил горничную, которая убирает в вашей комнате, и она рассказала, что в то утро подоконник вашего окна был в грязи. Все это доказывает, что вы ночью выходили в сад, и у вас нет алиби. А если учесть, что вы были оскорблены поведением Анны, которой накануне сделали предложение, – это мне тоже известно, – то вполне могли в порыве разыгравшихся эмоций ее задушить.
– Что за чушь вы несете! Я любил Анну! Вы вправе меня арестовать, но я невиновен!
– Для того чтобы вас арестовать, нам не потребуется ваше разрешение.
– Как вы можете даже предполагать такое? – Арсений схватился за голову и повторил: – Я любил Анну!
– Оскорбленное самолюбие и неудовлетворенная страсть оказали вам плохую услугу.
– Возможно, ночью я выходил в парк через окно – я ничего не помню, но я знаю точно, что не убивал Анну!
– Допускаю, что вы действовали неосознанно, – для этого я вам и рассказал про убийство в состоянии сомнамбулизма. Я опросил также лакея, который прислуживал вам позавчера за ужином, других слуг, и их слова убедили меня в том, что вы не прикидывались пьяным, а были таковым. Однако здесь не Америка, и если будет доказана ваша вина, вас ждет в лучшем случае каторга.
– Если будет доказана моя вина? Выходит, и вы не до конца в этом уверены, есть сомнения?
– Не сомневаюсь лишь в том, что, когда дело дойдет до суда, золото ваших родителей значительно облегчит вашу участь, но позор на вашу семью все равно ляжет.
– Я арестован?
– Предположим, я вам верю, вы действительно совершили убийство в состоянии сомнамбулизма.
– Не убивал я Аню!
