и сидюшники. А может, даже пахнет шантажом… Мы с боссом за такие дела стараемся не браться. Грязи много – денег мало…
– Извините! – повторила она.
И я ушел. Будто сбросил со своих плеч неподъемный груз… Спустившись по лестнице, заглянул в берлогу комодообразной хозяйки.
– Моего духу уже нет, мамаша!
Клуша благосклонно кивнула.
– Простите, мамаша, – продолжал я. – Скажите, к Альбине, кроме меня, кто-нибудь приходил?
Клуша оторвала свой комод от стула, на котором восседала с видом царицы Клеопатры, подошла ко мне:
– Никто, милок. Не сомневайся, верная она тебе. У меня на это глаз – алмаз!
Я изобразил невероятное облегчение и вложил в старухину ладонь еще одну десятку.
– Если вдруг появятся, постарайтесь узнать, кто таков и чего ему надо.
– Господи, до чего же вы, мужчины, ревнивы! – Клуша спрятала деньги в стол. – Все выведаю, милок, не сомневайся. Приглянулся ты мне.
– Только Альбине о моей просьбе ни в коем случае не говорите. Незачем ей знать.
– Не скажу, милок, не скажу.
Все было на мази, и я отступил на заранее подготовленные позиции. Выйдя на улицу, закурил и немного посидел на знакомой скамеечке, слушая пение птиц и благосклонно поглядывая на спешащих мимо петербурженок. Потом вспомнил, что у меня во рту с утра крошки не было, и решил заглянуть на рынок, схрумкать хоть парочку бананов. Прошелся вдоль торговых рядов, прицениваясь. Пустой номер – цены везде одинаковы! Тоже мне рынок! Впрочем, это рынок по-русски, наверняка все мафией схвачено…
И тут ко мне вновь привязалась давешняя цыганка. Поскольку в работе был временный перерыв, шугать ее я не стал, отстегнул от щедрот пятерку.
– По ладони будешь или как?
– Нет, красавчик, я не обманщица. Вырви три волоска из своей шевелюры.
Я выщипнул несколько волос. Цыганка зажала их в кулак, подула на него, положила левую руку мне на сердце. Я сразу насторожился – в кармане под ее ладонью находились документы. Между тем цыганка закатила глаза и забормотала дежурный набор гадальных фраз:
– А ждет тебя, бриллиантовый, дорога в казенный дом, но беды не будет… А сохнет по тебе, яхонтовый, блондинка, тебе знакомая… А дети твои, алмазный, все живы, только один мальчоночка мертвенький…
Я фыркнул: видно, какая-то из моих подружек умудрилась залететь, и пришлось ей, бедной, сделать аборт.
Цыганка открыла глаза, убрала руку от моего кармана (документы остались на месте – я следил внимательно), добавила с улыбочкой:
– Позолоти ручку – дальше скажу!
Смеха ради я достал еще пятерку.
– А бояться тебе, изумрудный, надо девы рыжей и зеленоглазой…
И пока я, остолбенев, пялился на нее с открытым ртом, дочь вольного табора выхватила из моих пальцев пятерку и юркнула в толпу.
Я кинулся за нею, наверное, только через минуту, но куда там!.. Цыганок по рынку болталось полным-полно, все они были похожи
