в комнату своего очередного возлюбленного. Уже совсем поздно, ложась спать, Маша вошла в умывальник и увидела там Наташу. И ужаснулась. Та сидела, подобрав под себя ноги, на стоящем у окна небольшом столике, тупо раскачиваясь из стороны в сторону: видимо, в ожидании очередного приступа рвоты. Ее светлые волосы были спутаны, по красному распухшему лицу текли черные от туши слезы. Потусторонний страдающий взгляд вперился в пространство. Увидев Машу, она отчаянно зашептала ей безобразно вздутыми губами:
– Мне так плохо, Маша! Мне очень плохо!
Наверное, она искала сочувствия. Маша вспомнила ту юную чистую девушку, которой была Наташа в начале учебного года, ее романтически-серьезный взгляд серых глаз, полные чувственные губы – и искренне пожалела ту девушку. Эта, сидящая на столе в ожидании пьяной рвоты, сочувствия не вызывала.
«Что ж, – подумала Маша, – должно быть, действительно очень плохо. Зато перед этим тебе было очень хорошо».
Наверное, это было жестоко. Поэтому вслух она ничего не сказала.
Был еще один неприятный момент: в общежитии появился воришка. Открыто об этом заговорили, когда Марина, приехав из дома, в этот же вечер обнаружила, что из кошелька исчезла трешка.
– Мне родители каждый раз на неделю три рубля дают, – объясняла расстроенная Марина подружкам. – Вот тут они были, в кошельке. А кошелек – в сумке. Кто к нам в комнату заходил?
Стали вспоминать, кто заходил, да предполагать, кто мог взять. Заходили, как всегда, многие – мальчики, девочки, разве упомнишь. И, если отлучаются ненадолго, комнат никто никогда не закрывал. Значит, кто-то вошел в их отсутствие… Охали, да ахали, но следствие зашло в тупик. Вдруг вспомнилось, что и раньше пропадало что-то по мелочи: чистые общие тетради, новые ручки, кое-что из продуктов. На это не обращали внимания, думали, может, показалось, сами обмишулились. А деньги в кошельке кто особо пересчитывает? Да и кошельки никто не прячет, то в сумке лежат, то в тумбочке. Может, у всех пропадали – рубли, мелочь…
Пропажу денег обсуждали всей комнатой. Всем, кто приходил, рассказывали, в другие комнаты заходя, делились событием, в умывальнике, на кухне… Молва о воришке разнеслась.
Совсем поздно, уже ложась спать, Марина, еще раз оплакивая свою трешку, заглянула в кошелек: деньги были на месте! Этот возврат вором денег поразил еще больше. Получается, он, услыша о том, что пропажу быстро обнаружили, испугался и, пользуясь всеобщей суматохой, снова подкинул в кошелек деньги! Ну и ну… Знать бы, кто этот негодяй.
– Это из своих кто-то, – сделала предположение вахтерша тетя Зоя, когда Марина и Маша рассказали ей про воришку.
Как это – «из своих»? Девочки сначала даже не поняли. Из комнаты что ли?! Наташа или Света?! Ну уж нет… Вряд ли… В голове это не укладывалось. В таком случае и ее, Машу, тоже можно подозревать! Фу, как всё это неприятно: будто случайно
