ходить электрички? – заплетающимся языком поинтересовалась Аллочка.
– В шесть. Еще рано. Хочешь, иди ложись на мою кровать.
Аллочка побрела наверх. Через некоторое время в комнату пришла и Маша. Горела настольная лампа, в своей спаленке Света целовалась с кавалером. На Машиной кровати в колготках и комбинации лежала Аллочка.
– Подвинься, – попросила ее Маша.
– Ни за что! Полезай к стене. Мне нужно с краешку.
Маша пробралась к стене и легла на бок. Вдруг кровать под ней заходила ходуном. Маша недоуменно поднялась и огляделась: нет, всё стояло на своих местах. Она попробовала лечь на спину, но кровать снова заштормило, всё вокруг поплыло. Голова казалась набитой ватой, мутило. «Мне бы тоже нужно с краешку», – подумала Маша, приподнимаясь на локте. Осторожно, с опаской поглядывая на штормующее ложе, она сделала третью попытку прикорнуть, но голова снова закружилась, на сей раз более основательно. Маша уселась на постели, не решаясь лечь.
– Ты чего скачешь? – спросонья пробормотала Аллочка.
– Это не я, это кровать скачет, – пожаловалась Маша. – Пойду-ка я погуляю.
Одевшись, она вышла на морозный воздух. Сделала несколько глубоких вдохов, стало легче.
«Чертов коньяк, – подумала Маша. – Славка подсыпал, что ли, в него что-то?»
Она прошлась по заснеженным улицам. Кое-где в домах еще светились окна, мерцали экраны телевизоров, горели елочные гирлянды. Маша дошла до безлюдного вокзала, долго кружила по привокзальной площади, пока не услышала первую электричку. Пора возвращаться.
В вестибюле она встретила одетую Аллочку.
– У себя отосплюсь, – махнула та рукой.
По коридорам еще шастали бессонные студенты. За дверьми учебной комнаты была тишина. По всему общежитию валялись затоптанный серпантин, кружочки конфетти, пустые хлопушки. В комнате у Маши были укомплектованы лишь две спаленки: Наташа Васильченко серьезно гуляла у мальчиков.
В умывальной комнате Маша долго смотрела в зеркало на свое румяное с мороза лицо, не решаясь приступить к смыванию косметики ледяной водой.
– Хороша ты, хороша, – вдруг услышала она возглас из коридора. В умывальник вошла Люда Подкорытова, откровенная и циничная. – Что же это ты своей красотой с Зябловым сделала? Ходит, как в воду опущенный.
Маша недоуменно посмотрела на Люду. Вспомнила, как Света стрельнула глазом на бутылку коньяка и, конечно, от нее не ускользнуло, как быстро с постной физиономией слинял Славка. Эти факты давали широкий простор для общежитского мифотворчества.
– Неужели не видишь, сохнет он по тебе? – не унималась Людмила.
«Вот привязалась, – недовольно подумала Маша. – Какое ее дело?»
– Он не в моем вкусе, – сказала она проникновенной товарке.
– А кто в твоем вкусе?
Маша загадочно улыбнулась, сделав неопределенный
