большой дороге провел ты этот великий праздник. Свой престольный праздник, – подчеркнул я.
Митрич изумленно смотрел на меня и начал бледнеть. А я, не давая ему опомниться, продолжал:
– Разбойником, кровопийцей засел ты на большой дороге, чтобы грабить и убивать. Как самый последний негодяй и самая жестокая бессмысленная скотина бросился ты на безоружного одинокого человека с топором! Только потому человека не убил, что «не хотелось в такой праздник рук марать», – сказал я, не спуская с него глаз и отчеканивая каждое слово.
– Да неужто это были вы, ваше благородие? – почти со страхом произнес Митрич, отступая шаг назад.
– Ага! Узнал небось!
Митрич бросился на колени.
– Мой… Наш грех! Простите! – пробормотал он.
Вижу я, что надо ковать железо, пока горячо.
– Ну, а ограбленная и избитая чухонка, ведь тоже дело ваших рук? Да говори смело и прямо, ведь я все знаю. Признаешься – тебе же лучше будет!
– Повинны и в этом! – хмуро проговорил все еще не пришедший в себя Митрич.
Шаг за шагом мне удалось выпытать у него о всех грабежах этой шайки. Грабили большей частью проезжающих чухонцев, которые, вообще говоря, даже не жаловались на эти грабежи.
– Почему так?
– Да видите, ваше благородие, они думали, что мы всамделишные черти! – пояснил Митрич.
Я вспомнил об этом маскараде и потребовал дальнейших объяснений.
– Да, правду говорить, ваше благородие, не хотелось нам напрасно кровь проливать. Нам бы только запужать насмерть, чтоб потом в полицию не доносили. Ведь на нечистую силу не пойдешь квартальному заявлять! Ну вот для этого самого и комедь играли.
– И доигрались до арестантских рот! Эх вы… Бедные черти!
Меня заинтересовал еще один вопрос.
– Но ведь со мной-то вы не комедь играли? Ведь действительно убить собирались?
Митрич почесал за ухом.
– Да оно, того… Сумнительно нам стало… – проговорил он нерешительно.
– Какие такие сомнения?
– Да, видите, перво-наперво, ваше благородие, у вас много денег было, не то что чухна копеечная. А потом часы значит, цепочка. Человек, видно, богатый, и распознал, что не черти, а просто…
– Разбойники! – докончил я за него, видя его затруднение. – Значит, если бы не праздник, то капут?
Митрич отвел глаза в сторону и замолчал.
Благодаря показаниям Митрича дело разъяснилось быстро. Личности задержанных были установлены. В тот же день был арестован и четвертый из «чертей».
Это были уволенные в запас. По окончании службы они, промотав бывшие у них на дорогу деньги, решили попытать счастья на большой дороге и вернуться на родину с «капиталами». Не попадись они на последнем деле, их нелегко было бы разыскать, так как они уже решили не откладывать более отъезда. На долю каждого приходилось по шестьдесят рублей, и они решили этой суммой удовольствоваться.
Из вещей, отобранных у меня «чертями»,
