что горазд.
Запыхавшаяся Маша присела на большое дерево, вцепившееся в берег сухими растопыренными сучьями, окружённое раздавленными жестяными банками из-под пива и пустыми бутылками. Из-за облака жёлтым зрачком выкатилась луна и уставилась на развлечения крошечных человечков.
Маше снова вспомнилось лицо монаха и подумалось, что, наверное, несчастье заставило красивого парня стать отшельником, и посреди безудержного веселья ей вдруг стало грустно.
Глава 7
Колодец
«Как они живут там?» – задавалась Маша вопросом, пытаясь представить быт монахов в скиту: на каких кроватях спят, что едят, чем занимаются… Попытки были тщетными. Да и откуда ей было узнать? Википедия извещала лаконично, что скит – это уединённое, закрытое место для отшельников от посторонних, где они живут в трудах и молитвах, давая обеты более строгие, чем в обычном монастыре. А в обычном монастыре какие обеты дают? – Не понимала Маша. И кто они – монахи? Люди, сбежавшие от общества, потому что не ужились с другими, места себе в жизни не нашли? Или святые, устремлённые к чему-то высшему, готовые жертвовать собой и радостями жизни во имя веры? Это казалось совсем абстрактным, придуманным, взятым из книг.
Маше хотелось забыть о встрече с послушником, как о сотне других, избавиться от того смятения чувств, что никак не оставляло её. Но непрошеные и неуместные мысли о парне в чёрном подряснике приходили сами, вмешиваясь в привычный порядок вещей. Не столько внешняя красота парня, сколько невозможность его понять не давали покоя. Маше вдруг стало интересно, откуда у него шрам на брови? Сколько ему лет? Как его зовут?
Хотя, по сути, какое это имело значение: он не для мира сего, и не для неё он. Никоим образом. Боже мой! Монах?! Как вообще можно о нём думать?
Но с глупой настойчивостью вопросы приходили снова и снова, оставляя ощущение недосказанности, как будто она села на краешек стула и не решается, не может сесть нормально, как будто болят уже бедра от неудобного сидения, но и встать она не в силах.
А жизнь шла своим чередом. Друзья, как всегда, шутили рядом о чём-то, Маша им отвечала и рассеянно смеялась, продолжая бродить по горам, нырять в прохладные, бурлящие вокруг массивных камней воды речки, загорать во дворике под утомлённым уже, не слишком палящим августовским солнцем. Маша видела парня в подряснике пару раз, но лишь издали. Хотелось заговорить с ним, обратить на себя внимание. Но он не замечал её, глядя куда-то вперёд отрешённым взглядом. А потому мысли о нём, как наваждение, ещё сильнее продолжали мучить безответностью и бессмысленностью.
В пятницу утром, отлежав за ночь все бока, Маша проснулась поздно. Натянув любимые шорты, майку, она вышла к друзьям во дворик. Юрка развалился в шезлонге, подставив солнцу мускулистый живот, и лениво листал журнал. Катя что-то вязала крючком, поглядывая в схему. Антон и Вика смотрели фильм на ноутбуке, спрятавшись от солнца в тень беседки. Судя по воплям из динамиков, друзья развлекались ужасами. Маша ополоснула лицо ледяной водой из умывальника,
