не чеканили. И 15-летний юбилей тоже скромно прошел. Без торжеств. И только после того, как нашего дорогого Никиту Сергеевича Хрущёва, последнего могиканина из сталинского Политбюро, от власти осенью 1964 года отставили, и было решено установить «День победы» в качестве государственного праздника. Вот только с этого момента день 9 мая стал нерабочим. Это было введено при Брежневе.
Леонид Ильич падок был на ордена, звания, титулы и торжества. Сталин имел одну звездочку Героя Советского Союза. Получил он ее за войну, да и ту не носил. А Брежнев повесил сам себе в четыре раза больше. И все – в мирное время. Брежнев присвоил себе маршальское звание и, вопреки статуту, наградил себя высшим военным орденом «Победа». Вот этому, мягко говоря, бессовестному человеку нужны были победы и торжества. Вот он-то и установил «День победы» в качестве государственного праздника и нерабочего дня. Установил только после того, как все члены сталинского Политбюро и почти все маршалы военной поры были в ином мире или не у дел.
А пока был Сталин, пока у власти были его соратники и его маршалы, ни о каком празднике победы не было и речи. Устроили один раз торжество в 1945 году – и хватит.
Но и тот парад 1945 года был необычным. Скорее – странным.
Много их было, странностей.
Понятно, это – совпадение, но казалось, что само небо восстало против парада 1945 года. В тот день лил совершенно небывалый для Москвы ливень. Парад кое-как провели, но демонстрацию трудящихся пришлось отменить. Я просмотрел метеорологические сводки за все дни, когда на Красной площади проходили военные парады. Так вот: такого проливного дождя, как 24 июня 1945 года, не было никогда. Не было ничего даже отдаленно его напоминающего. Генерал армии А. Т. Стученко вспоминает в мемуарах: специально для парада сшили ему мундир, и пропал тот мундир – покорежилось, взбухло золотое шитье, нечего потомкам показать (Завидная наша судьба. М.: Воениздат, 1968. С. 265).
Так ведь не у одного же генерала армии Стученко мундир пропал. Все ателье и швейные фабрики Москвы и Подмосковья были мобилизованы на выполнение ответственной правительственной задачи: все многие тысячи участников парада одеть в новую, специально для этого случая введенную форму. Одели. И все пропало. Нечего в музеях выставлять.
Но вовсе не дождь испортил праздник, и вовсе не из-за плохой погоды торжественный марш звучал для Сталина похоронным маршем. Было нечто другое, что заставляло Сталина вести себя так, как ведут себя все диктаторы после сокрушительного поражения.
Дочь Сталина Светлана Иосифовна свидетельствует, что после войны Сталин неоднократно «намеревался уйти на покой». Понятно, это были только слова. Сталин до самых последних дней своей жизни цеплялся за власть, и «дело врачей» – это лишь далекие раскаты той великой битвы, которая грохотала под кремлевскими звездами в конце 1952 года. Сталин боролся до конца. И даже последний его жест на смертном одре, по свидетельству той же Светланы Иосифовны, «был угрожающ». И при последнем
