не верю. Мэтью не рискнул бы связью с замужней женщиной, будь она хоть сама мисс Ингрид Бергман. То есть миссис. Мэтью человек расчетливый и осторожный, всегда таким был… – Меир выкинул окурок в урну:
– Я могу позвонить Дикому Биллу… – он прочел в газетах, что Донован вернулся к управлению юридической фирмой, – из телефона-автомата. Никто меня не отследит. С Даллесом, с Вашингтоном, меня вряд ли соединят, да такое и опасно. Анонимный звонок, ничего страшного. Но что я скажу? Пустите слежку за бруклинским инженером и секретаршей транспортной конторы… – выбросив бумажную салфетку, Меир пошел ко входу в почтамт.
Абонентские ящики помещались в боковом закутке, куда вход был открыт круглые сутки. Поставив на пол саквояж, со старым пальто и шляпой мистера Фельдблюма, с его потертым костюмом, Меир достал ключ. Пошарив внутри ящика, он вытащил конверт, пересланный из Швейцарии, со эмблемой Coutts and Co, его банкиров:
– Трачу я мало, вернее, совсем ничего не трачу… – хмыкнул Меир, – денег, с которыми я в Индию приехал, мне до сих пор хватает. И у меня теперь есть зарплата… – приподнявшись на цыпочки, для очистки совести, он заглянул в ящик.
Маленький, легкомысленный конвертик, с аргентинскими марками, с печатью почты Буэнос-Айреса завалился в угол. Она писала на тонкой, лиловатой бумаге, мелким почерком, на французском языке. На Меира повеяло ароматом жасмина:
– Дорогой друг, в Буэнос-Айресе начинается осень. На улицах жарят каштаны, в Театре Колон открылся оперный сезон, на мостовых лежат золотые листья… – он дошел до обратного адреса. Сеньора Марта Шольц просила отвечать ей на абонентский ящик, на почтамте Буэнос-Айреса. Свернув письмо, Меир, бережно, сунул его в записную книжку:
– Она помнит условный знак, она вызовет меня, в случае нужды… – полковник улыбнулся, – она тоже в эту игру играла, девочкой, когда здесь училась. Red Rover, Red Rover, sent Meir right over… – наклонившись за саквояжем, он поморщился:
– Red Rover, красный корсар… – Меир вспомнил голос сестры:
– Эстер о чем-то таком говорила. В тридцать втором году, когда я в Гарвард отправлялся. Она приехала на каникулы, из Балтимора… – пахнуло мятной жвачкой, сестра ловко выдула пузырь:
– Ее зовут Этель, как маму. Она тебе понравится, милая девочка, твоя ровесница. Она ходит в молодежную коммунистическую лигу… – оторвавшись от Талмуда, Аарон усмехнулся:
– Ты что там делала, за мальчиками охотилась… – Эстер вскинула светловолосую голову:
– Я выступала с докладом о женщинах, медиках, – отчеканила сестра, – не забывай, я почти закончила Университет Джона Хопкинса. В Балтиморе достаточно юношей, мне нет нужды ездить за ними в Бруклин. Этель Грингласс… – добавила сестра, – у меня есть телефон, позвони ей… – Меир не мог разогнуться:
– Я фыркнул, что не нуждаюсь в сватьях, и вообще, в Бостоне тоже хватает
