в частности, благодаря вашему старшему брату, благословенной памяти. Господин Фельдблюм остался в Польше… – ребе, словно, хотел сказать что-то еще, но только повторил:
– Остался, как и другие хасиды… – в комнате пахло дешевыми сигаретами, за окном медленно темнело. Выжив в лагерях, Фельдблюм, в прошлом году, приехал в Америку:
– Он здесь умер, – ребе помолчал, – провел в Бруклине всего неделю, а потом у него случился сердечный приступ, в ешиве. Он был ваш ровесник. Есть вещи, которые человек не может пережить… – вспомнив гору трупов, у ворот Доры-Миттельбау, Меир вздохнул: «Да».
Он завел разговор о Еве. Ребе поднял большую ладонь:
– Мистер Горовиц, малышке четыре года. О чем может идти речь, когда она потеряла мать? Будьте рядом, вы ей нужнее всего. Разберемся, когда она подрастет. Пусть ходит в классы, учит язык… – в классах Еву считали беженкой из Европы. Таких детей в Краун-Хайтс было много, никто их не расспрашивал о прошлом:
– В Израиле тоже не говорят о прошлом, – Меир, устало, закрыл глаза, – а зря. Марта считает, что прошлое еще поднимет голову. Но я не могу обвинять Эстер. Она правильно делает, что не напоминает мальчишкам о лагере. Зачем, после всего, что они пережили? Давид погиб, его больше нет. И Авербах мог погибнуть. Нельзя его подозревать в работе на русских, как нельзя думать, что Авраам продался НКВД. Марта не знала, удалось ли его освободить, с Валленбергом… – судя по словам невестки, еще один пропавший без вести, Теодор, в Америке не появлялся.
– Или появлялся, но мы об этом никогда не узнаем, как Марта не узнает, что случилось с ее матерью и братом, с ее отцом… – Меир поскреб покрытую бородой щеку:
– Надо ложиться спать. Понятно, что Дебора не звонила ребе… – трубка подпрыгнула, он вздрогнул. Ринчен, заворчав, заворочался.
Мистер Фельдблюм жил тихо, никого к себе не приглашая. Собаку надежно скрывали высокие стены заднего дворика:
– Иначе могли бы появиться вопросы. Хасиды не держат домашних животных, не ходят в кино… – избегая подозрений, Меир не водил Еву в бруклинские кинотеатры. Он забирал дочь и племянника из воскресных классов и вез их куда-нибудь в Квинс. Деборе звонил ребе, она подхватывала Аарона из кинотеатра. По дороге Меир покупал малышам кошерные сладости и лимонад. Пока Ева и Аарон следили за приключениями Дональда Дака, он брал чашку кофе, у скромного прилавка в вестибюле:
– Я видел афишу, – Меир снял трубку, – в апреле пойдет многосерийный фильм, «Черная Вдова». Правитель восточной державы посылает в Америку агентов, чтобы украсть секрет атомной бомбы… – он убеждал себя, что звонит торговец страховками или какой-нибудь, очередной, дрянью:
– Только у нас, единственная возможность, как они говорят. Они и вечером не стесняются людей беспокоить. Впрочем, они получают процент с продаж… – в трубке Меира ждал знакомый голос. Выслушав, коротко поблагодарив, он закурил еще одну сигарету. Потянув
