извращённое издевательство работало в полной мере.
Ему было неинтересно просто оставить нас в этом мире, которого через день могло уже просто не быть. Нужно было, чтобы мы обязательно помучились, прониклись неизбежностью его и своей гибели, обречённо ждали и изводили себя этими ожиданиями.
Насколько же он был циничен, этот человек – подарил нам два мешка продуктов, чтобы мы смогли дотянуть до собственного конца.
Но тут у него вышла накладка.
Продукты, которые по его поручению принёс Эдмунд, должны были закончиться несколько раньше, чем этот мир канет в небытие, а мы, видимо, были должны добавить к своим невесёлым ожиданиям ещё и чувство голода, чтобы наше отчаяние стало ещё сильней.
Они и закончились несколько дней назад, но у нас были и свои запасы, те, что мы привезли с собой в прошлый раз.
В результате, голода мы не испытывали, а если разобраться, не было и отчаяния.
Маша вообще пребывала в своём слегка заторможённом состоянии и вела себя, как обычная домохозяйка, не очень-то задумываясь о внешних проблемах.
То, что мы находились в этом замкнутом пространстве, немного угнетало её, но в целом ей было хорошо.
Здесь она обрела то, о чём в глубине души всегда мечтала – некоторое подобие семьи.
Я, хотя и понимал реальное положение дел, но тоже паниковать не собирался.
Во-первых, я всё ещё рассчитывал, что мне удастся вспомнить то моё отрешённое состояние, при котором был возможен переход.
Во-вторых, у меня ещё хватало мужества принять неизбежное, не теряя при этом собственного достоинства.
Рядом со мной была Маша, и я просто обязан был держать себя в руках, оберегать её покой настолько, насколько это для меня возможно.
Подарок этого человека никаким подарком не был. Это была месть.
И если верить его словам – а не верить им у меня причин не было, – она могла осуществиться в любой момент, и максимум, что оставалось нам в этой реальности, это два дня.
Я выглянул в окно.
Пока всё было без изменений – гравийная дорожка перед домом, огибающая озеро, уходящая к лесу. Лес, окружающий нас со всех сторон. Туман, клубящийся сразу за границей леса и над вершинами деревьев, уходящий, казалось, до горизонта.
Да, думал я, предугадать ничего невозможно, туман скрывает всё. Звуки в этом мире далеко не разносятся и гаснут, не успев зародиться. Мы заметим всё в последний момент, тогда, когда провал окажется на границе нашей поляны.
Я немножко завидовал Маше: она, как всегда, в глубине этого дома занималась уборкой. В её теперешнем состоянии ей это доставляло удовольствие. Учитывая количество помещений, это был бесконечный процесс, и он позволял ей не думать больше ни о чём.
Мне же в отличие от неё нужно было думать, включить на всю катушку свой мозг и понять, наконец, как нам отсюда выбраться.
Я чувствовал, что времени уже не осталось.
