в своих руках, на мгновение закрыл глаза и сразу после этого оказался здесь.
Самого перехода я не помнил, причин вызвавших его не понимал, разве что монолог Маши, но повторить его, не имея чётких воспоминаний, она вряд ли сумеет.
Это был тупик.
Тот человек был прав, у меня не было ни знаний, ни сил, ни энергии для такого перехода. Нам с Машей оставалось только одно – смириться с неизбежностью.
Я лежал на кровати с закрытыми глазами и почти успокоился. Теперь, когда я понимал, что выхода нет, я мог спокойно разобраться в себе. Взглянув на себя со стороны, я увидел, что этот печальный финал был вполне закономерен.
Фактически всё последнее время я шёл именно к нему, умышленно или нет, но я разрушил и, в конечном счёте, потерял всё, что было мне дорого. В итоге здесь, в этом странном месте, у меня почти ничего не осталось.
И вот теперь, думал я, пришло время потерять даже это.
Стоит ли об этом сожалеть? – Наверное, нет, жалеть просто не о чём, всё, что у меня на тот момент осталось, для меня не значило ничего.
Я предполагал, что очень скоро эта реальность исчезнет, провалится в небытие, превратится в ничто, но вместе с тем исчезнут и мои потери. Какой-то частью себя я был
готов принять это с удовольствием.
Я перестал думать, даже это мне стало неприятно.
Что толку без конца пересматривать ушедшие события? – В них не было ничего, кроме глупости, и их уже не вернуть, а ошибки уже не исправить.
Я просто лежал с закрытыми глазами. Я был почти пуст, почти растворился в безмолвии этого мира. Почти исчез, но так и не смог пересечь незримую грань…
Неясный нарастающий шум не позволил мне этого сделать. Чуть позже я понял, что это шаги, частые шаги, почти бег, приближающиеся к комнате, где я находился.
– Володя, проснись, – услышал я взволнованный голос Маши.
Я открыл глаза и увидел её испуганное лицо.
– Там… там, – продолжала она, заикаясь, показывая на окно, – что-то страшное. То, что мы видели неделю назад, когда проехали сквозь туман.
Вот и началось, подумал я.
Рывком встал с кровати и подошёл к окну.
Маша встала со мной рядом.
Мы видели или скорее больше не видели перед собой ни леса, ни тумана. Неба тоже больше не было.
Наш дом стоял на клочке земли метров сто в диаметре, на котором
ещё оставалось озеро, наполненное водой, а дальше вокруг всё заполняла тьма.
Через небольшой промежуток времени землю вокруг нашего дома перерезала новая трещина, зацепив дальний край озера. Вода из него вытекла куда-то в черноту, обнажив дно, трещина стремительно расширялась, и ещё через мгновение вся поверхность за ней провалилась вниз.
Маша отвернулась от окна, прижалась ко мне и молча заплакала.
Мы понимали, что у нас остались считанные минуты.
