чай, оно похоже на Пак-Мэна или на значок Internet Explorer. Я вижу лицо, которое открыло свой рот настолько, что разорвало себя. Ну что же идём дальше.
Второе пятно: коричневое, небольшое, тёмное, выглядит как пятно. Хотя, если присмотреться – это рыба-ёж, или как их там, раздутая как мяч, укутанная шипами и пропитанная тетродотоксином. Я бы сейчас не отказался от этого японского деликатеса, перспектива парализации мышц и остановка дыхания, конечно, пугает. Но кушать хочется. Всё, довольно о еде.
Фугу, блин, вспомнил.
Третье пятно: непонятного цвета, напоминает падающего человека или даже младенца, или он уже упал. Чёртовы пятна!
Следующее: пятно крови или размазанный по матрацу человечек без ног. Что за пятна такие?!
Это занятие уже злит. Я переворачиваю матрац и перетаскиваю его в другой угол, зачем-то. Если двигать матрац, из распоротого шва начинает валиться вата, если заметить дефект сразу, то этого можно избежать, если нет, то в ближайший час можно пинать вату по камере, чем я и занимаюсь.
***
С теменью явился и холод. Всё чёрное и еле различимое – особенно мысли. Чувствую себя котом Шрёдингера.
Надо мной предстаёт яркий прямоугольник. Его свет растягивается по камере, углы стен становятся более ясными. Я подхожу к прямоугольнику, он разделен на мелкие – это дурацкое окно с решёткой и фонарь на периметре, и, похоже, пока кот больше жив, чем мёртв.
Лязг металла заставляет меня вздрогнуть. В двери открывается небольшое окошечко, камера светлеет на один тон, появляется поднос. Металлический звон – и пространство камеры переходит во власть фонарного света.
Я беру поднос и усаживаюсь на своё ложе. Кружка, ложка, кусок хлеба, тарелка и тарелка.
В кружке крепкий, сладкий, холодный чай. В первой тарелке рис. Во второй тарелке что-то непонятно жирное, методом проб я выясняю – это сало, варёное сало в собственном соку, волосы на зубах дают понять, что это не опалённое сало, покрытое щетиной. Пофиг – съем.
Я заканчиваю трапезу, сон отправляет в нокдаун, хочется там и остаться. Фонарь за окном режет глаза, поэтому я перетаскиваю матрац и попутно радуюсь, что будет чем заняться завтра – ватным футболом.
День 3-й
Я сворачиваюсь чёртовым клубочком, колени колотятся друг о дружку. Солнце светит, но всё ещё холодно.
Пробуждает противный металлический звук, не менее мерзкий мужской голос требует поднос. Я просовываю его в маленькое дверное окно.
– Что это за место? – в ответ слышу, как что-то наливается в кружку.
– Из камеры хоть выпускают? – что-то, слипшееся, плюхается в тарелку.
– А книжку можно попросить? – что-то маленькое падает в другую тарелку.
– Ох, спасибо, так приятно наконец-то поговорить с кем-нибудь, – поднос подаётся вперёд и окно закрывается.
Что ж производим ревизию: кусок жареной рыбы, рис, кофе, хлеб, спичечный коробок и сигарета.
Рис как рис только с камнями.
Хлеб как хлеб – без претензий.
Бодрящий
