и шансов выжить у них один из тысячи. Мы даже не знаем, куда и с какой целью нас везут, но в то же время в отличие от миллионов невинных людей того времени, мы все виновны, может быть, и не по понятиям улиц, и не перед Богом, но по законам Уголовного кодекса точно.
Мои размышления прерывает, упавший на меня, якут. Я отталкиваю его, на этот раз он сворачивается клубочком и продолжает свой сон.
Я смотрю в щель: напротив нас, меня, не спеша тащатся белые облака.
Прислонившись к стене, я пытаюсь заснуть, попутно думаю, как же там моя сестрёнка.
***
Я просыпаюсь, снаружи темно, внутри соответственно тоже. Воняет потом. Почти все спят.
Кто-то недалеко от меня тихонько бубнит молитву, странно встретить здесь набожного человека, однако, как знать, может, и не странно.
Спина ужасно болит, мышцы ног, рук и шеи не слушаются.
Самочувствие – словно меня всю ночь избивали. Силы и энергию забрала жара, короткий сон не вернул ни того ни другого, а лишь немного помутил рассудок.
Я направляюсь вглубь вагона к фляге с водой, аккуратно пробираюсь через спящие тела, иду по чьим-то ногам, слышу в свой адрес отборную матершину и наконец-то получаю возможность освежить горло. Как бы глупо это ни звучало в моей голове, но жить стало легче.
Я возвращаюсь на своё условное место и пытаюсь заснуть.
Пустой желудок громко бурлит, переваривая только что выпитую воду.
День 2-й
Я открываю глаза.
Прямые солнечные лучи разрезают вагон через его щели. Внутри начинается беспонтовая суета. Поезд стоит.
Несмотря на раннее утро, температура набирает обороты.
Я абсолютно мокрый, как и все здесь. Капельки пота стекают со лба и стремятся попасть в глаза – брови уже не спасают.
Чей-то резкий кислый запах пота практически выворачивает наизнанку.
Возле туалета наклёвывается драка. Крик, глухой удар. На стене остаётся яркое пятно крови, рядом лежит молодой парнишка. Скорей всего мёртвый.
***
Проходит битый час: поезд стоит, мы сидим, пот льётся, воды во фляге нет, атмосфера накаляется.
Кто-то падает в обморок, но никому нет до этого дела.
Ещё немного и весь попкорн сгорит в этой чертовой микроволновке. Взрыв, второй и, наконец, двери открываются. Кажется, нас просят прогуляться по всем кругам ада.
***
Глаза постепенно привыкают к свету. Я не понимаю ровным счётом ничего. Заключённые строятся перед вагонами – все те, кто ещё жив.
Перед нами выходит усатый мужик и, подражая манере речи Иосифа Сталина, проводит краткий инструктаж:
– Первое, вы все говно. Второе, я не хочу копаться в говне.
Заключённых около двухсот человек – все в шеренге по двое. Повсюду крутятся люди в серой форме с автоматами наперевес. Пока я рассматриваю их, пропускаю несколько пунктов инструктажа, но вроде
