многие из которых были выделаны из тонкой бересты, служившей бумагой французским миссионерам-одиночкам, и можно было прочесть написанные нервным почерком следующие фразы:
Наши абенаки в восторге оттого, что их спасение зависит от количества скальпов, которые они снимут с голов еретиков. Это больше соответствует их обычаям, чем полное отречение, и мы спасаем души для Неба, ослабляя противника, ненависть которого к Богу и нашему государю никогда не исчезнет…
В другой, прибывшей на сей раз из Франции депеше, которую министр Кольбер направил верховному иезуиту Парижа, приводились выражения, представлявшие королю отца д’Оржеваля и его деятельность в Новой Франции следующим образом:
Выдающийся священник, полностью подходящий для разжигания войны против англичан, с которыми у нас подписан мир, что сильно осложняет разведывательную деятельность, но он найдет для нее какой-нибудь повод… Сведения о его преданности Божьему делу и королю укрепили нас в наших планах. Если он и дальше будет действовать так же, его величество будет ему исключительно признателен и найдет способ дать ему знать о своей милости, не скупясь на поддержку осуществляемых им миссий. Он (отец д’Оржеваль) должен воспрепятствовать любому взаимопониманию с англичанами…
Анжелика видела, как Жоффрей краем глаза следил за ее реакцией, и незаметно дала понять, что ему не о чем беспокоиться.
В сравнении с пережитыми ею утром потрясениями откровения помощника губернатора Массачусетса не только не произвели на нее впечатления, но даже вызвали желание улыбнуться. Ибо он был настолько поражен этим макиавеллизмом и злобой, поведением, абсолютно ему непонятным, что вызывал чувство жалости. Для них же в этом не было ничего нового, и они заплатили за это знание: иезуит начал войну против них с того дня, как они ступили на землю Нового Света.
Продолжая говорить, Джон Нокс Маттер маленькими шажками увлекал их за собой в противоположную от их дома сторону. Он сложил свои бумаги и пергаменты и убрал их в сумку, говоря, что эти вопросы заслуживают того, чтобы их обсуждали в другом месте, а не на набережной под палящим солнцем. Он извинился перед Анжеликой и выразил сожаление, что так долго заставил их слушать его стоя, сославшись в оправдание на неизъяснимый страх и самые мрачные предчувствия, которые охватили его, когда он понял, ознакомившись с этими документами, что адепт опасной римской религии притаился в глубине лесов среди краснокожих язычников, одержимый единственной мыслью – погубить миролюбивых поселенцев, прибывших в Америку с единственным желанием, единственной целью – жить, трудиться и спокойно молиться. Ибо эти мужчины и женщины вынуждены были бежать из родной страны и оставаться на этом диком континенте только ради того, чтобы спастись от преследований английских правящих партий – роялистов, этих прислужников дьявола, или республиканцев, которые были слишком слабы, чтобы установить религию чистую и непобедимую.
Увы! Как
