Пьер хотел было последовать его примеру, но, пребывая всё в том-же молчании, попросту опустился на пол, опёршись спиной о борт. Ни о каком сне речи идти не могло, его взгляд был словно прикован к тому месту, где профессор несколькими минутами ранее, затирал кровавое пятно.
Хотя всё ещё было очень темно и на горизонте отсутствовали какие бы то ни было признаки грядущего утра, Пьеру казалось, что место, куда попала кровь убиенного индуса начинало светиться.
Мужчина зажмурился и несколько раз встряхнул головой, затем вновь посмотрел на пол, убеждаясь, что кровавый след был, во многом, лишь игрой его воображения. Ему вспомнилось знаменитое «сердце-обличитель», о котором писал когда-то Эдгар По. К счастью, так рассуждал теперь Пьер, сердце Арнава не было извлечено из его груди. Скорее всего, оно было разорвано одним единственным ударом пули и теперь вместе с остальной биологической массой, мерно бултыхалось на спокойных волнах, не далеко от борта катера.
Пьер задумался над тем, сколько времени в действительности понадобится, прежде чем обитателям местных вод удастся пожрать тело индуса без остатка, скрывая следы совершённого Баллардом преступления? И станут ли они поедать скелет?
Оборотной стороной этих мыслей были размышления о времени, о той материи, что имела столь определяющее значение относительно всего самого важного для человека.
«– Сколько времени я уже в пути?» – задался вопросом Пьер, понимая, что он досконально точно знал, сколько дней назад он оставил Париж, свою квартиру, привычный шум автомобильной дороги под окном, запах выхлопных газов – неминуемый бич больших городов, неизменный новостной шум, заглушить который не удавалось даже не имею в квартире телевизора или радио. Пьер вспоминал, как в день его убытия, несколько улиц Парижа были наполнены манифестантами, выступавшими с очередными требованиями к недавно избранному президенту. Это была уже четвёртая по счёту демонстрация за неделю, и хотя результаты социальных потуг пока что были сомнительными, люди, похоже, жили этим, возможно сами того и не понимая.
«– Здесь никто ничего ни у кого не требует» – подумал Пьер, глядя на палубу – «Здесь каждый берёт по мере сил. С другой стороны, сложно не взять, а удержать»
Усталость дала о себе знать, и в какой-то момент Пьер всё же заснул. Во сне он ожидал, что обнаружит себя в старом добром Артуа времён его детства, возможно даже рядом с ещё живой матерью. Они непременно будут прогуливаться по лесу, в котором не будет места ничему кроме пения птиц, шелеста листвы на деревьях и аромата трав. Однако, вопреки ожиданиям, Пьер вновь был на борту катера, сидя спиной к внутренней стороне борта. Было светло, солнце уже стояло в зените, и от палубных досок пахло выделившейся смолой, как если бы они не были покрыты лаком.
Жара была невыносимой и Пьер почувствовал жажду, она отразилась металлическим привкусом у него во рту.
Поднявшись на ноги, он посмотрел вокруг, не обнаружив Балларда, он поспешил к той части катера, где под навесом должны
